земли, изрытые воронками от снарядов, опутанные колючей проволокой, на которой висели обрывки материи, жестяные банки. В холодном свете ракет земля казалась безжизненно мёртвой, как на кладбище. По спине Арнатского пробежал леденящий холодок.
– Я бы не советовал попусту выглядывать за бруствер, – раздался рядом негромкий голос Нехлюдова, – первый раз на позиции, и вам не терпится взглянуть на поле боя?! – и, не дожидаясь ответа, добавил: – Оно скоро вам надоест, а спустя некоторое время вы его будете ненавидеть. Лучше проконтролировали бы, как идут работы по углублению траншеи, а после возвращайтесь в наши покои, скоро подойдёт из штаба ротный, будем совещаться.
Спустя некоторое время офицеры собрались в своём блиндаже7. Офицерский блиндаж представлял собой помещение размером примерно 4×4 метра, с довольно высокими бетонированными потолками. Стены и пол были обшиты досками. Пол был поднят сантиметров на 20 от уровня дна окопа. Это было сделано для того, чтобы окопная жижа не заползала вовнутрь. Четыре железных койки стояли по периметру помещения, над каждой койкой был оборудован своеобразный полог, чтобы отдыхающий мог отгородиться от присутствующих, создавая иллюзию отдельного спального места. В центре стоял деревянный стол с четырьмя табуретами, который служил и ротной канцелярией, и местом для приёма пищи. Имелось ещё три полки на стенах с посудой да прочей мелочью. Над столом висела керосиновая лампа, имелся запас свечей.
Офицеры расселись за столом, ротный начал совещание:
– Значит так, господа, про скрытность и секретность можно говорить долго, но получилось, так что немцы знают, что мы появимся на позиции, и за пару дней до нашего прибытия сосредоточили на этом направлении свою лучшую, как они её называют, «Стальную дивизию». По данным разведки, она состоит из трёх бригад. Это говорит только о том, что ближайшее время на этом участке будет наступление, направленное против нас. Цель и военная, и политическая, разбив русские войска, они убьют двух зайцев. Первое – докажут миру ещё раз о своей непобедимости, а второе – окончательно деморализуют наших союзников. Поэтому нашу роту завтра усилят девятью пулемётами. Григорий Григорьевич, – обратился он Федотову, – вы с Аркадием Ерофеичем пройдёте вместе и определите для них позиции на флангах нашей роты. Особенно обратите внимание на стык с левофланговой, третьей ротой. Её позиция как бы вдавлена в глубину обороны, это самое вероятное место прорыва. По прибытии пулемётных расчётов позаботьтесь о размещении вновь прибывших солдат. Владислав Семёнович, на вас, как на самого знающего, ложится окопная артиллерия, оборудуйте позиции для шести миномётов, четырёх бомбомётов. Я же займусь артподдержкой. К утру прибудет французский артиллерийский корректировщик, нам придают три батареи 37-мм, 57-мм и 75-мм пушек. У французов со снарядами дело обстоит гораздо лучше, не то что на восточном фронте, когда там на десять германских выстрелов мы отвечали одним. И ещё, вы обратили внимание, какая вонь