смущения нескольких последних дней, мимолётное дурное самочувствие – всё это казалось ей сегодня глупым кошмаром.
Все краски, звуки, запахи и ощущения летнего утра были словно отмытыми до блеска и доведенными до совершенства. Небо – будто целая вселенная, щедро напоенная прозрачными акварельными красками цвета бесконечности.
Аглаида Афанасьевна прошла по тенистым дорожкам сада, глубоко вдохнула полной грудью свежий сочный воздух и, остановившись перед яблоней, отогнула у неё маленькую цветущую веточку. Чуть напряжённо закинув руки за голову, она воткнула цветы в изысканно скрученную на затылке косу. Когда Аглаида Афанасьевна, справившись с прической, подняла голову, то неожиданно вскрикнула и даже прижала руку к бешено колотящемуся сердцу.
– Это Вы! Как же Вы меня напугали! Ну разве можно так бесшумно и внезапно появляться?
Перед ней, в почтительном отдалении, со слегка смущенной улыбкой, стоял Исполатов.
– Виноват перед Вами, Аглаида Афанасьевна! Прошу покорнейше, простите меня окаянного! Я пришел справиться о Вашем здоровье и вернуть зонтик, который Вы вчера уронили у наших ворот. Простите, он вымок под дождём. Я заметил его только сегодня утром.
Сдержанно поблагодарив, Аглаида Афанасьевна взяла протянутый ей зонтик и, изящно приподняв брови, с немым вопросом посмотрела вновь на Исполатова. Тот задумчиво и не скрываясь смотрел на неё.
Она была невероятно хороша в простом чайном платье с тонким шелковым шарфом на плечах.
– Аглаида Афанасьевна, как Ваше здоровье? Вы вчера были так бледны.
– Я уже говорила вчера и ещё повторюсь, что всё благополучно. Вчерашняя слабость моя была связана с сильной духотой, – как можно более холодно, но чувствуя, как предательским румянцем разгорается лицо, ответила она. – Простите меня, что встревожила Вас, но мне уже пора идти распорядиться насчёт завтрака.
– И Вы простите меня, что задерживаю Вас, но только один вопрос. Почему Вы боитесь меня? Я хочу быть Вам если не другом, как моя сестра, то хотя бы хорошим знакомым.
Аглаида Афанасьевна, уже поворотившись в сторону дома, вспыхнула вся до корней волос и почувствовала как сильно задрожали у неё губы. «Боже мой, это не может так дальше продолжаться. Я веду себя просто неприлично, как какая-то влюблённая девица. Такого не было со мной никогда!»
Исполатов не видел её лица и секундного замешательства на нём, так что усилием воли изобразив самую беззаботную улыбку, Аглаида Афанасьевна быстро повернулась к нему.
– Павел Андреевич, ну о чём Вы? Я Вас совершенно не боюсь. Духота всему виной была.
– Чудесно! Тогда надо продолжать общаться семьями. Крокет, рыбалка, музыкальные и литературные вечера, театр, чайные церемонии. Какие у вас здесь ещё есть развлечения?
Аглаида Афанасьевна не успела и слова произнести в ответ, как в самом углу сада вдруг раздался совершенно невообразимый грохот, шум борьбы, грязная брань, сильный треск ломаемых деревьев и кустов. Казалось, там