хладнокровными, и абсолютно каждый на самом деле одинаково красив и противен. Даже имена у всех подобных людей звучат примерно так же, Джеймс никогда не мог запомнить в лицо и по имени всяких таких, честно говоря, вообще не вдавался и не интересовался чем-нибудь таким, что могло бы оправдать глубокую внутреннюю скукоту его рабочего окружения.
Вот один из троих вяло и достаточно лениво приоткрывает свои глаза, машинально массируя рукой при этом свои брови, чтобы, может, видеть лучше; возможно, чтобы соображать ловче. Парень (молодой такой, ему дашь не больше 27-ми) оглядел взглядом целиком всю комнату, то ли выискивая какие-нибудь необычные новые элементы в декоре и оформлении помещения, то ли вспоминая былые теплые, прогрессивно гордые времена. На секунду в его лице Джеймсу показалась некоторая запуганная усталость, битые амбиции. Мужчина не знал, что именно могло дать лицу парня такой окрас в эмоциях. Наконец, процедура разглядывания помещения у того безымянного человека перешла к главному герою, товарищи все же встретились на некоей условной придуманной линии, подобно экватору, установили зрительный контакт между собой. Немая сцена, никто не знал, с чего начать, как продолжать тем более, и как вообще реагировать? Джеймс вопросительно оглянулся на проснувшегося человека, широко раскрыв свои глаза и уткнувшись в него чуть растерянно, но неимоверно спокойно. Сперва тот едва ли отвечал как-то, хотя бы тем же взглядом. Лишь удивленно и задумчиво смотрел в одну точку. В какие-то порывы мыслей казалось, точно ли на главного героя? Затем опомнился; хотел, быть может, что-то сказать, но с утра как будто механизм голосообразования заглох, выражать свои сообщения вслух никак не удавалось. Молодой человек резко встал и на немыслимой жизнеутверждающей ноте стал активно будить своих коллег, в процессе невнятно проговаривая их имена и какие-то побуждающие выражения. Четких слов было нелегко разобрать, слишком не привык тот юноша разговаривать всерьез и выражать свою позицию в простом словесном обличии. Зато эмоциональная подоплека выглядела занятной, даже местами смешной. Двое неохотно и возмущенно проснулись, уставились с тягостным презрением на своего коллегу, чуть ли не открыли рот со стремительным гневным обращением в его сторону. К моменту всеобщего великого пробуждения Джеймс успел немного приподняться с целью на долю лучше и шире иметь обзор больничной палаты. Широкие плечи главного героя и его впечатляющая убедительная щетина из жестких волос невольно и совсем невзначай бросались в глаза как что-то самобытное, особенно при боковом зрении. Выразительно обиженная беседа была моментально прервана тогда, когда те двое удосужились аналогично посмотреть в сторону лежащего пострадавшего. Узкий отстраненный зрачок поразительным образом сменился внимательным широким, первый умчался куда-то прочь из кабинета, как обычно выбегают известные профессоры