«Меня принимайте, я не боюсь; что время терять». «Молодец, мужик, сам через полгода будешь духов переводить, – Мырза одобрительно похлопал его по плечу. – Иди к тому», – указал он пальцем на стоявшего без дела кочегара. Вышел кто-то еще из новобранцев, и Саша с удивлением смотрел, как три руки слаженно взмахивали ремнями с тяжелыми латунными бляхами. «Зачем мы сами подставляемся под эти удары? – спросил Саша у стоявшего рядом Виктора, – для чего этот бред? Давай откажемся». «Ты что, Саня? – удивленно-недоумевающе посмотрел на него Виктор. – Таков обычай, ничего не поделаешь, все через это прошли. Друганы, кто писал мне, как один об этом говорили. Традиция. Видишь, сами вызываются. Я тоже пошел», – он шагнул к экзекуторам. «Странное дело, – думал Саша, – здоровые молодые парни сами сажают себе на шею каких-то кровососов-старослужащих. Ещё день-два назад за случайно брошенное грубое слово или косой взгляд они бы врезали любому, а теперь позволяют издеваться над собой безнаказанно. У многих после пройденной неуставной процедуры аж звезды синели на коже. Ведь сорок шесть человек из одного города! А тех всего-то четверо, причем далеко не силачи». «Что стоишь, хочешь духом на всю жизнь остаться?» – обратился к нему один из осуществляющих обряд. Саша, выругавшись про себя, молча получил положенные двадцать четыре удара.
Эстафету рассказа о традициях от ушедшего куда-то Мырзы принял другой кочегар: «Посвящения продолжатся и дальше, через полгода переводят в старшие кролы. Да, – рассмеялся он, – есть такие зверьки с более длинными ушами. Кролики – это не только ценный мех, но и пять, шесть, а то и семь килограмм ценного диетического мяса. – Жаров впоследствии часто слышал эту цитату по отношению к молодому пополнению. – Через год следуют фазаны, затем деды и, наконец, „квартира“, то есть дембеля, – солдаты того призыва, кому уже объявили о демобилизации. Старших кролов тоже добро лупят, но только восемнадцать раз. Фазанов переводят уже без особого рвения – лишь по двенадцать ударов получат. Дедов так, шесть раз махнут ремнем по воздуху, и всё. Причём непосредственными исполнителями посвящения выступают представители предыдущего призыва, те, кого недавно самих били, а они же, в свою очередь, не стесняясь отрываются по полной. Всегда есть, правда, альтернатива – вместо ремня используют иные предметы. Принимаемый нагибается, посвящающий встает позади него на две табуретки, спиной к первому, берет в руки табурет и с замахом по тому же самому месту… сидушкой». «Это еще более травмоопасно, ты как думаешь, Саня?» – Виктор удивленно смотрел на Жарова. «Наша армия вообще опасная штука», – ответил тот. «Но, как правило, заканчивалось это всегда благополучно, – словно читая мысли молодых, комментировал рассказчик, – а вот табуретки ломались, было дело. Поваров по-особенному только принимают. Для них существует свой вариант: выбирается самая длинная разделочная доска, и ею оттягивается поваренок.