ты раньше-то не растолкал меня, – попрекнул я.
За окном рассвело. Повалил хлопьями снег, первый в этом году. Выходило, что дело свое я проворонил. Если Петруша Рябченко выздоровел, так, поди, уже несколько часов трудился в своем присутствии.
– Может, выпьете? – спросил половой.
– Выпью, – согласился я.
– С утра пить нехорошо, – буркнул кто-то за соседним столом.
Я бросил быстрый взгляд – там сидел человек в шубе, и голова его возвышалась над пышным овчинным воротником. Тонкий нос с горбинкой и круглые очки делали его похожим на птицу, что, нахохлившись, бережет тепло своего тельца.
Рядом на скамье подле мисочки с молочком пригрелся черный пушистый комок. Правой рукой господин почесывал котенка за ушками.
– Так я чай собираюсь пить, – пояснил я.
– Чай? – переспросил половой и бросил неприязненный взгляд на господина в шубе.
– Чай – это хорошо, – ответил тот.
Он взглянул на меня поверх очков. Глаза умные, добрые. «Должно быть, лекарь, – подумал я. – Наверное, его газета и попалась мне ночью». Неизвестно, отчего с раннего утра этот господин маялся в кабаке, вперив взор в мутное окно. В другое время я бы представился и, пожалуй, осведомился, могу ли помочь чем-нибудь. Но тут своих дел хватало.
Мальчишка принес чашку. Я чуть пригубил обжигающего чаю, бросил на стол монету и вышел на улицу.
На другой стороне бродил субъект в черном полушубке, явно поджидал кого-то. Он посмотрел на меня с надеждой, но не узнал во мне нужного человека, и его цепкий взгляд потух.
Из парадного вышел бородатый мужичок в рабочем фартуке и с бляхой. Он потянулся, раскинув несообразно огромные руки, шумно зевнул и по-хозяйски огляделся.
– Эй, любезный! – позвал я.
– Чего тебе, сударь? – откликнулся он.
– Ты дворник?
– Нешто не видно?
Я прошлепал по осенней грязи.
– Вот что, любезный, я ищу старого друга, Петрушу Рябченко. Слыхал о таком?
Дворник крякнул, взглянул на меня с подозрением, почесал затылок и спросил:
– А зачем он тебе надобен?
– Надобен по срочному делу, – заявил я и сунул пятак ему в лапищу. – Вижу, знаешь Петрушу…
Мужичок спрятал монету, оглянулся воровато сперва на господина в черном полушубке, а затем на кабак, словно опасался, что монету у него отнимет либо этот незнакомец, либо кто-то вывалившийся из питейного заведения. К слову сказать, и Черный Полушубок поглядывал на нас настороженно.
– Пойдем-ка, мил-человек, – буркнул дворник.
Мы прошли вдоль стены и за углом остановились.
– Так он в ентом доме-то и живет, – сообщил мужичок. – Тутова в наем осемь покоев сдается, он энти и занимает. Вона его окна. Токмо щас ево нет…
– Ясное дело. Присутственные часы, – кивнул я.
– Да не-е, – протянул мужичок. – Он еще со вчерашнего не воротился, загулял,