колониальной стране неравноправный кабальный договор или договор о протекторате, не стесняется включить в этот договор и статью о «суверенитете» закабаленного государства[72]. Конституция федерации может твердить о «суверенитете» государств-членов, как в Швейцарии. Даже буржуазные государствоведы и юристы не всегда решаются оперировать подобными фикциями. (Так, судья Постоянной палаты Международного правосудия Хадсон признает: «Призрак пустого суверенитета не должен затемнять действительный характер ситуации».[73])
Судить о наличии или отсутствии суверенитета лишь по словесной терминологии, употребляемой в международном договоре или конституции, – даже если эта терминология полностью противоречит действительному положению вещей и действительному содержанию этих договоров – было бы несостоятельно ни с политической, ни с юридической точки зрения. Исходя из этого, необходимо считать, что государство, вся территория которого оккупирована врагом, перестает быть суверенным государством, хотя бы правительство его, нашедшее убежище за границей, продолжало признаваться всеми государствами (не считая, разумеется, государства-завоевателя) в качестве суверенного правительства. Признание правительства, фактически утратившего власть над своей территорией в результате оккупации или внутреннего переворота, имеет по существу лишь отрицательный смысл: это – форма непризнания оккупации или переворота. Оно исходит из молчаливого предположения, что речь идет лишь о временном перерыве в осуществлении суверенитета, который продолжает существовать как потенциальный суверенитет. В период Второй мировой войны множество правительств стран, оккупированных гитлеровскими войсками, продолжало существовать в Лондоне, Каире и так далее и признаваться в качестве независимых правительств. Но говорить в 1941–1943 гг. о Бельгии, Польше или Голландии как о суверенных государствах было бы, разумеется, неправильно. Разве не шла борьба как раз за восстановление нарушенного, вернее, насильственно разрушенного суверенитета? Правительство, не осуществляющее власти на своей территории, может рассматриваться как правительство в формальном смысле, как правительство для некоторых целей, но не как правительство в собственном смысле, т. е. как орган власти суверенного государства.
Освобождение ряда оккупированных гитлеровцами стран в 1944–1945 гг. ознаменовалось серьезными социально-политическими сдвигами в этих странах. Выдвинулись и утвердили свое политическое руководство новые социальные силы, в то время как ранее господствовавшие классы скомпрометировали себя сотрудничеством с врагом. В процессе борьбы создались новые органы, выступившие представителями тех социальных сил, которые утвердили свое право на суверенитет и стали носителями политического суверенитета в государстве.
Эта ситуация вызвала после крушения гитлеровского «нового порядка» немало государственно-правовых и международно-правовых