в два прыжка настиг ее и, вновь схватив в капкан жестких рук, потащил к постели. Кинув Славу на кровать словно мешок, он наклонился над ней. В следующий мгновение, Слава вскрикнула от неожиданности, ибо тремя резкими движениями Кристиан порвал на ней юбку и лиф платья.
– А это чтобы вы даже не думали о том, что можете попасть на ассамблею! – прочеканил он.
Слава видела, что его взор холоден и жесток. Его лицо было бесстрастным с мрачно горящими глазами. Еще несколькими яростными движениями он уничтожил великолепную прическу, которую придумала Ульяна. Густые волосы в беспорядке рассыпались по плечам.
– Что вы себе позволяете?! – взорвалась Слава, которой, наконец, удалось сесть на постели.
Фон Ремберг резко отстранился от нее, выпрямился, довольный произведенным беспорядком в ее облике. Через порванный лиф, была видна обнаженная полная упругая грудь девушки. Рукав платья болтался сбоку, а нижние юбки, порванные сильным движением, открывали его взору ее стройные изящные ножки в белых чулках и тряпичных туфельках. На волосах Славы, рассыпанных золотым покрывалом, еще держались некоторые цветы, украшая ее пряди.
– Вы, наверное, позабыли, что я ваш муж и ваш господин, – процедил фон Ремберг. – Посему оставляю вас здесь, подумать над своим поведением. Я наказываю вас, Светослава. Думаю, пара тройка часов под замком пойдут вам на пользу. Это следовало сделать уже давно…
Слава пыталась отдышаться от его дикой выходки и прикрыть свою обнаженную грудь руками, поджав губы от охватившей обиды. Она упорно испепеляла его непокорным нервным взором, но все же не дерзала слезать с его кровати, опасаясь нового нападения.
– Если вы думаете, что меня можно запереть, словно собаку, вы ошибаетесь! – выпалила она порывисто, дрожащими губами, пытаясь сдержаться, чтобы не заплакать от обиды.
Невольно замерев от ее слов, фон Ремберг напрягся, размышляя, как еще запугать эту гуттаперчевую девицу, чтобы она даже не помышляла спорить с ним впредь. Ведь ему уже до крайности надоело ее непокорство и то, что она постоянно пыталась избежать его общества, будь то верховая прогулка или бал.
В следующий миг молодой человек поймал себя на том, что как глупый юнец пытается рассмотреть ее обнаженные прелести более тщательнее. А его мысли вихрем закружились в странном хороводе, отмечая, что эта наглая девица невозможно хороша в эту минуту и наверняка могла бы соблазнить своими прелестями любого. Стремительно плотские желания завладели его сознанием, и Кристиан напрягся, внушая себе, что он непростой смертный. Его не может соблазнить какая-то там юная девица, хотя и невероятно смазливая. Нет, он не позволит, как утром околдовать его. Он не желает ее как женщину. Именно это начал внушать себе молодой человек, пока его лихорадочный взор метался по обнаженным прелестям девушки, которая безрезультатно пыталась прикрыться от него обрывками платья. Уже через секунду Слава проворно дернула покрывало на его кровати и, наконец, ей удалось скрыть свои обнаженные ноги и грудь от его жадного горящего