что я укрыла свою козочку в таком месте, где никакому врагу, ежели он в здравом уме, и в голову не придет ее искать! – При слове «он» у женщины вырвался довольный смешок. – Заберем ее оттуда, когда вся эта суматоха уляжется. А пока я молюсь о том, чтобы ее отец был подальше отсюда да усерднее погонял коня. А еще о том, чтобы этим двум молодцам, что во Франквилле, удалось сегодня ночью рвануть на запад с сокровищами шерифа. Только бы все они благополучно добрались до Нормандии, чтобы служить там императрице – храни ее Господь!
– Тише, родная! – проворчал Эдрик. – И у стен есть уши…
Супруги удалились в другую комнату, и дверь за ними закрылась. Хью Берингар покинул свой пост и, как ни в чем не бывало, направился вниз по склону холма, к городским воротам и к мосту. Вид у него был довольный, и он тихонько насвистывал. Узнать ему удалось гораздо больше того, на что он рассчитывал. Выходит, они надеялись тайком отправить казну Фицаллана на запад, в Уэльс, как уже отправили его самого – и не далее, как сегодня ночью. Значит, предвидя опасность, они загодя вывезли сокровища из города и спрятали их где-то в окрестностях Франквилля. Ни тебе в ворота не надо проходить, ни через мосты. Ну а что касается Годит, то у Хью появились соображения, где ее искать. А уж заполучив девушку, можно купить благосклонность и менее корыстного человека, чем король Стефан.
За час до вечерни Годит находилась в сарайчике брата Кадфаэля. Она старательно сливала, разбавляла и перемешивала настои, как показал ей монах, но на душе у нее кошки скребли. Девушка терзалась неизвестностью, переходя от надежды к отчаянию. Лицо ее было грязным, поскольку она постоянно вытирала слезы руками, перепачканными землей во время работы в саду. Только круги вокруг глаз были отмыты слезами. Как она ни старалась, но все же, когда руки ее были заняты, две слезинки, скатившись по щекам, упали в раствор – как нарочно, в тот, который нельзя было разбавлять. Годит выругалась, припомнив бранные слова, которые она подслушала на конюшне, когда сокольничие поносили подручного, неумелого и дерзкого мальчишку, который был товарищем ее игр.
– Лучше призови Божье благословение, – прозвучал за спиной у девушки ласковый голос Кадфаэля. – Думаю, это будет самый превосходный настой из ромашки, какой я когда-либо готовил. Господь все примечает – не сомневайся в этом.
Она обернулась и впилась в него взглядом: глаза ее молили и вопрошали. Годит ни о чем не спросила – сам тон голоса Кадфаэля приободрил ее.
– Я побывал повсюду: и на мельнице, и на заставе, и у моста. Вести и впрямь дурные, и сейчас мы пойдем и помолимся за упокой души тех, кто в эти минуты покидает этот мир. Однако так или иначе, все мы его покинем – так что смерть еще не худшее из зол. К тому же есть новости и обнадеживающие. Из всего, что я слышал на этом берегу Северна, да и на самом мосту – там на страже стоит один лучник, с которым я вместе был еще в Святой земле, – следует, что твой отец и Фицаллан не убиты, не ранены и не попали в плен и, несмотря на все усилия, люди Стефана найти их не могут. Их и след простыл,