Вторым оказался молодой сквайр, один из младших командиров. Несчастный был вне себя от страха: когда его волокли на казнь, он истошно вопил, протестуя и уверяя, что ему обещана жизнь. Однако фламандцы, которые возились с ним, плохо понимали по-английски и только потешались над его мольбами, стихшими, лишь когда затянулась петля.
Адам Курсель в душе был рад тому, что ему удалось остаться в стороне от расправы. Он со своим отрядом продолжал поиски на окраинах города и в пригородах за мостами. Но никаких следов Вильяма Фицаллана или Фалька Эдни обнаружить не удалось.
С раннего утра, когда послышался первый сигнал тревоги, и до поздней ночи, пока продолжалась массовая казнь, над аббатством Святых Петра и Павла висела леденящая тишина. В обители царил ужас. Слухи, один страшнее другого, нарастали как снежный ком. Никто понятия не имел о том, что происходит на самом деле, но все подозревали, что творится нечто кошмарное. Впрочем, монашеская братия ни на йоту не отступила от установленного распорядка – служба за службой, собрание капитула, обедня и многочасовая работа. Жизнь монастыря продолжалась, и ни война, ни смерть не могли нарушить ее течение.
К мессе пришла Элин Сивард со своей служанкой Констанс. Девушка была бледна, выглядела встревоженной, но сохраняла самообладание. Здесь же находился и Хью Берингар. Причина его появления была проста: он увидел, как Элин вышла из дома, – который предоставили ей в предместье, неподалеку от главной монастырской мельницы, – и последовал за молодой леди. Во время службы он уделял куда больше внимания грустному юному личику, окаймленному строгим траурным платом, нежели словам священника.
Набожно сложив ладони, девушка беззвучно шевелила губами, проговаривая слова молитвы. Элин молилась за всех, кто страдал и умирал, пока она стояла здесь на коленях. Констанс смотрела на нее с преданностью и обожанием – она всеми силами хотела бы защитить свою госпожу, но была не в силах оградить ее от войны.
Берингар, следуя на почтительном расстоянии и не пытаясь заговорить с ней, сопровождал девушку, пока она не вернулась в дом. Когда Элин скрылась за дверью, он оставил у ее дома своих оруженосцев и направился к мосту. Разводная секция была по-прежнему поднята, отрезая город от внешнего мира, но шум боя там, где высился замок, уже стихал. Хью подумал о том, что придется подождать, прежде чем ему удастся приступить к поискам своей нареченной. Если он правильно понял, мост будет опущен примерно через час, о чем и оповестили жителей. Спешить было некуда, и Берингар отправился пообедать.
Странноприимный дом, как и весь город, полнился слухами. Те, кому было куда уехать, укладывали сумы, стремясь поскорее покинуть Шрусбери. Все сходились на том, что замок, несомненно, пал и за сопротивление придется дорого заплатить. Хочешь не хочешь, рассуждали горожане, а придется повиноваться королю Стефану: он-то ведь здесь, и он победитель. Императрица Матильда, спору нет, законная государыня, да только что с того, коли она далеко в Нормандии и не может постоять за своих приверженцев. Поговаривали