одинаковые?! А почему тогда разные?! Ну, потому что когда-то давно были разные народы. А теперь в Советском Союзе народ один – советский. Мы все – советские. И все теперь одинаковые.
Стоп. Так мы – не русские? – Мы евреи. Но это совершенно не важно. Не имеет никакого значения. Все совершенно одинаковые.
А чем мы отличаемся? – Ничем не отличаемся.
А почему тогда мы не русские? – Просто потому, что есть разные названия.
Возникший ниоткуда и тайный кошмар состоялся как правда и сделался бесповоротен. Явилась некая необъяснимая и неотменимая невидимая черта, отделившая меня от всех остальных.
Я принял эту неразрешимую загадку как данность своей жизни. Загадка не имела ответа, и однако этот отсутствующий ответ был плохим, стыдным, позорным, и его следовало скрывать.
Утром мы встретились с Серегой внизу – мы жили в одном ДОСе, десятом, – чтобы идти в школу.
– Ну, ты у родителей спросил? – первым делом закричал он. Он еще вчера днем спрашивал, когда мы гуляли, но тогда я сказал, что не успел спросить, когда они на обед приходили.
– Спросил, – солидно и уверенно кивнул я, глядя в сторону.
– Ну, они что сказали?
– Русский, конечно.
– Ну я так и думал, – сказал Серега с облегчением. – Просто там она что-то в журнале напутала.
Больше мы к этой теме не возвращались.
Как-то осенью Серега болел, я возвращался из школы один. По дороге, по пустой песчаной улице, встретил Муху, он неторопливо загребал навстречу во вторую смену. Муха – Мухин – учился на два класса старше и был знаменит в школе тем, что хорошо дрался. А вообще по жизни он был высокий, худой и спокойный, сам никого не задирал. Он был из гражданских, у нас разделение на них и военных имело значение.
Муха остановился передо мной, посмотрел сверху вниз и спросил мирно:
– Ты что, еврей?
– Да, – выговорил я.
– А я татарин, – вздохнул Муха. Улыбнулся невесело и покровительственно и дальше пошел.
Леня Урбан был храбрый, наглый и заводной. Он вот так прямо предлагал девочкам вместе снимать трусы. Он писал на заборах неприличные слова и меня наставлял. Он был на год старше и руководил.
Наши родители на отпуск приехали в санаторий Дарасун, а нас пристроили рядом в поселке. Дом почти пустовал, и хозяйка сдавала летом комнаты.
Среди прочих дел Леня заинтересовался моей фамилией. Я с умеренным возмущением отвечал, что конечно русский. Он велел спросить у родителей. Этот номер я уже проходил.
Назавтра я сказал, что спросил, а он спокойно сказал, что я вру. А когда я сказал, что не вру, он так же спокойно ответил, что, значит, мне соврали родители. Зачем им врать?! Они не хотят, чтобы ты знал. Он был старше, значительно крупнее и сильнее, и драться не представлялось возможным.
– Ты кто сам, Урбан?
– Я – русский.
– С чего взял? Чем докажешь?
– Я у родителей в паспорте смотрел. Там написано. Оба русские. И ты у своих