трудами Алистера Кроули и Чарльза Декстера Варда и принялся методично, дотошно, без всякого удовольствия штудировать их, старательно подчеркивая основные понятия и ключевые мысли.
Позже, после того как он стал знаменит, всевозможные сатанисты, виккане и спиритуалисты, послушав его песни и по простоте душевной решив, будто он вправду разделяет их увлечения – хотя на самом деле для Джуда вся эта чушь была только деталью образа наряду с кожаными штанами, – наприсылали ему целую кучу других (спору нет, крайне занятных) книг: маловразумительное наставление по отчитке бесноватых, изданное католической церковью в тридцатые; перевод пятисотлетней давности сборника нечестивых, богопротивных псалмов, написанных каким-то свихнувшимся тамплиером, поваренную книгу каннибала…
Джуд сунул коробку с патронами на полку, посреди книг. Охота отыскать каподастр и сыграть что-нибудь из «Скинэрдов»[16] исчезла, как не бывало. Вздохнув, он провел ногтем по твердым, солидным корешкам книг.
От холода в студии пальцы одеревенели – страницу не подцепить, и к тому же Джуд сам толком не знал, что искать. Какое-то время он с немалым трудом продирался сквозь крайне запутанные рассуждения о зверях-фамильярах, животных исключительно чутких, связанных с хозяевами узами любви и крови и при этом наделенных даром разбираться с мертвыми, так сказать, непосредственно. Однако изложено все это было таким дремучим, восемнадцатого столетия английским без запятых, без точек, что Джуд, просидев над одним-единственным абзацем битых десять минут, так и не понял прочитанного и отложил книгу в сторону.
В другой книге его взгляд зацепился за главу об одержимости демоном либо злонравным духом. На одной из утрированных, карикатурных иллюстраций к ней изображен был старик, распростертый на кровати среди скомканных простыней с выпученными в ужасе глазами, с широко разинутым ртом, а изо рта его, глумливо скалясь, лез наружу отвратительный голый гомункул. Впрочем, дела старика могли обстоять и хуже: возможно, мерзкая тварь лезла не наружу, а внутрь.
Здесь Джуд прочел, что всякий, кто держит открытыми «златые двери за грань бренного бытия», дабы заглянуть на ту сторону, рискует впустить в мир кого-либо из потусторонних созданий, а особая опасность при этом угрожает больным, престарелым и «поддавшимся очарованию смерти». Писал автор уверенно, убедительно, со знанием дела, и Джуд заметно воспрянул духом, но вскоре добрался до описания лучшего способа защиты – обливаний мочой. Конечно, ко множеству всякого рода мерзостей он относился без каких-либо предубеждений, но «золотой дождь» из списка приемлемого вычеркнул решительно и навсегда и, выронив книгу из окоченевших рук, даже не удосужился подобрать ее, а пинком отшвырнул прочь.
Прочел Джуд и о «Борли Ректори»[17], и об общении с духами-спутниками при помощи доски Уиджа, и об алхимических свойствах менструальной