сюда Шварца, – сказал он.
Когда вошел белобрысый, Ариас спросил у него:
– Что это такое?
Ответа не последовало. Полицейский достал телефон, сделал несколько фотографий и отослал их.
Лусия изучала фотографии. Потом, не отрываясь от этого занятия, позвонила Ариасу.
– Это место меня пугает, – сказал тот, и Лусия вспомнила, что точно такое же выражение употребил Пенья, когда говорил о Шварце.
– Ариас, мне нужно, чтобы ты со всей точностью описал мне стол. В малейших деталях.
Он медленно двинулся вокруг стола.
– Они ели спагетти болоньезе. На тарелках немного осталось. Пили вино и вот эту штуку.
– Какую штуку?
– Похожа на настойку. Да вот: густая, коричневая, с неприятным запахом.
– Отправь ее токсикологу. А сколько человек из них что-нибудь ели?
– Двое. Остальные приборы никто не трогал.
– Имена. Назови мне их имена.
– Подожди. Первое имя… Рикардо.
– А второе?
Ариас помолчал.
– Здесь имени нет. Странно. Такая же круглая салфетка, но без имени…
– А где она лежит?
– В торце стола. Как салфетка с именем Рикардо. Они лежат напротив друг друга. Остальные приборы стоят по бокам.
– Где стоит чашка с настоем?
– Рядом с тарелкой Рикардо.
– Спасибо. – Лусия обернулась к Пенье. – С ним явно кто-то был.
Часть II
Саломон
5
Утро понедельника
Он ускорил шаг. Было холодно. Просто собачий холод. Туман и мокрый снег не выпускали город из влажных ледяных объятий. Он трусцой пробежал по плитам мостовой узкой улицы Calle Libreros – Книжных рядов, – чтобы спрятаться от кусачего холода.
Была и еще причина спешить: он опаздывал.
Он уже ожидал услышать звуки труб, открывающие церемонию в стенах исторического здания университета в центре Старого города. Уже началось. Саломон Борхес, шестидесяти двух лет, маленький, коренастый, чуть подплывший жирком профессор криминологии и криминалистики юридического факультета Университета Саламанки, еще быстрее засеменил на коротких ножках. Лавируя между редкими туристами, рискнувшими выйти в такое непогожее осеннее утро, он устремился к порталу, который выходил на фасад ренессансного здания, сплошь изрисованного граффити.
Портик вел в окруженный аркадами внутренний дворик, где росла тридцатиметровая секвойя, утопая зеленой вершиной в густом тумане. Саломон свернул налево, на галерею с колоннами, потом направо.
Пройдя мимо дверей старых лекториев, где преподавали Дорадо Монтеро[5], Унамуно[6] и фрай Луис де Леон[7], он добрался до двери большой аудитории как раз в тот момент, когда последние члены кортежа скрылись внутри.
Все было торжественно, как и положено.
После своего дебюта в должности профессора Саломон так и не обзавелся парадным костюмом. Зимой носил