просьба, столько же раз прозвучал и отказ.
– В таком случае мсье вызовет меня, если… если потребуется. Держитесь середины дороги, а то по краям она такая неровная.
– Конечно, конечно, – ответил Деннистоун, которому не терпелось поскорее изучить приобретенное сокровище. И он вышел в коридор с книгой под мышкой.
Там его ожидала хозяйская дочь – по-видимому, для того, чтобы, подобно Гиезию[5], «попросить кое-что» у чужеземца, что постеснялся потребовать отец.
– Серебряный крест на цепочке; может быть, мсье будет любезен принять его?
По чести говоря, Деннистоун не нуждался в такого рода предметах.
– Что мадмуазель за него хочет?
– Ничего… совсем ничего. Примите в подарок, мсье.
Голос ее звучал искренне, поэтому Деннистоуну пришлось произнести тысячу благодарностей и позволить повесить себе на шею крестик. Создавалось впечатление, что он оказал такую огромную услугу и отцу, и дочери, что они не знали, как и отблагодарить за нее. Когда он двинулся в путь, они стояли около двери и глядели ему вслед и все так же продолжали глядеть, когда он, дойдя до ступеней «Красной Шапочки», помахал им в последний раз.
После ужина Деннистоун заперся в спальне наедине со своим приобретением. После того как он рассказал хозяйке, что был в гостях у ризничего и купил у него старую книгу, она стала проявлять к нему особый интерес. Ему также показалось, что он слышал торопливый разговор между ней и ризничим в коридоре перед salle a manger[6]; беседа закончилась словами, что «Пьер и Бертран будут ночевать в доме».
По мере того как текло время, его охватывало чувство неловкости – вероятно, перенервничал от радости. Что бы там ни было, но ему чудилось, что кто-то стоит у него позади и что ему было бы спокойнее находиться к стене спиной. Эта покупка, конечно, пробила брешь в его наличности, но какое это имело значение в сравнении с ее ценностью? Итак, как я уже говорил, он сидел один у себя в спальне, разглядывая сокровища каноника Альберика, и каждая минута, проведенная таким образом, становилась все более и более чудесной.
– Благословен будь, каноник Альберик! – воскликнул Деннистоун который обладал привычкой разговаривать сам с собой. – Интересно, где он теперь? О господи! Как бы мне хотелось, чтобы хозяйка научилась улыбаться более весело, а то создается впечатление, что в доме находится мертвец. Интересно, к какому времени относится крестик, что столь настоятельно вручила мне девушка? Скорее всего, к девятнадцатому веку. Да, так. Не очень приятно носить его на шее – слишком уж он тяжел. Похоже, что его много лет носил ее отец. Надо бы его почистить, прежде чем убрать.
Только он снял крестик и положил его на стол, как внимание его привлек какой-то предмет, лежащий на красной скатерти близ левого локтя.
В голове у него с непостижимой скоростью пронеслось несколько предположений, что бы это могло быть.
– Перочистка? Нет, в доме таковых не имеется. Крыса? Нет, слишком черное. Большущий паук? Сильно надеюсь, что ошибся… нет. Боже мой! Рука,