социальных хамелеонов, повседневную жизнь за завесой ледяной бесчувственности:
«Психопату неизвестны главные факты и данные о том, что можно было бы назвать персональными ценностями, и он вообще не способен понимать такие вещи. У него не может возникнуть ни малейшего интереса к трагедиям, радостям или стремлениям людей, изображенным в серьезной литературе или искусстве. Он безразлично относится к этим вещам и в жизни. Красота и уродство, за исключением самого поверхностного уровня, добро, зло, любовь, ужас и юмор не имеют для него никакого значения, они не в состоянии тронуть его.
Более того, он лишен способности видеть, что трогает окружающих. Как будто, несмотря на свой острый ум, в этой сфере человеческого существования он видит все в черно-белом цвете. Эти вещи невозможно объяснить ему, потому что в его сфере осознания нет ничего, что могло бы перебросить мост через эту пропасть с помощью сравнения. Он может повторять ваши слова и бойко говорить, что он все понимает, но у него нет никакой возможности осознать то, чего он не понимает».
Можно сказать, что психопат понимает слова, но не музыку эмоций. Я остро почувствовал то, что описывал Чекли, во время одной из своих первых встреч с психопатами. Джо было двадцать восемь лет, он выглядел лучше Брэда Питта, а его коэффициент интеллекта был равен 160. Почему он ощутил потребность без всякого смысла ударить девушку на парковке, отвезти ее в пригород, многократно изнасиловать под угрозой ножа, затем перерезать ей горло, а затем швырнуть лицом вниз в вагонетку на заброшенной строительной площадке, находится за пределами понимания. Некоторые части ее тела потом нашли в «бардачке» его машины.
В безликой, душной комнате для бесед, пахнущей антисептиком, я сидел за столом напротив Джо – за миллион миль и пять лет его «поля смерти». Меня интересовало, как он принимал решения, стохастическая настройка морального компаса его мозга. И у меня в запасе было секретное оружие, жестокий психологический трюк, чтобы выяснить это. Я поставил перед ним такую дилемму.
У блестящего хирурга-трансплантолога пять пациентов. Всем этим пациентам нужны разные органы, и каждый из них умрет без необходимого органа. К сожалению, в настоящее время органов для пересадки нет. Здоровый молодой путешественник, просто проходящий мимо, приходит в кабинет доктора для рутинного осмотра. Во время этого осмотра врач выясняет, что все органы путешественника годятся для трансплантации пяти умирающим пациентам. Предположим, что если этот молодой человек исчезнет, никто не заподозрит хирурга в причастности к этому. Есть ли у врача право убить молодого человека, чтобы спасти своих пятерых пациентов?
Эту моральную головоломку впервые сформулировала Джудит Джарвис Томсон[56], автор эксперимента с толстяком и вагонеткой, о котором мы уже говорили в первой главе. Хотя эта дилемма является предметом обсуждения, большинство людей с ней достаточно легко справляются. Если бы врач лишил жизни молодого человека, это было бы достойно порицания.