уличных шумов. Поэтому стихотворная форма облегчает запоминание информации, а декор делает поверхность видимой. Быть может, особенно легко воспринимаются паттерны, имеющие органические аналоги. Движение идет от корней через ствол к ветвям, листьям и цветам; оно повторяется с различными вариациями. Сложность возрастает, а множественность организуется в единое целое.
Паттерн называется чистым, если он исключает чуждые паттерны инструментализации опыта. Чувства человека могут служить просто аппаратом принятия и передачи сигналов: на красный свет нажимается тормоз, на зеленый – педаль газа. Результатом становится определенное поведение готового субъекта в готовом мире. С другой стороны, чувства могут быть поставлены на службу исключительно научного постижения. Они отсылают к чуждым паттернам концептуальных родов и видов, теоретических схем и образцов, к паттернам суждений об очевидности, подтверждающих или опровергающих некоторое мнение. Наконец, чувства могут быть преобразованы априорной теорией опыта. Вместо того, чтобы жить собственной жизнью, чувство может подчиняться определенной точке зрения, заимствованной из физики, физиологии или психологии. Оно может подвергаться членению со стороны эпистемологии, в которой впечатления мыслятся объективными, а их паттерны – субъективными. Чувство отчуждается утилитарным подходом, который подразумевает внимание к объектам ровно в той мере, в какой в них имеется нечто, что я могу из них извлечь для себя.
Паттерн не только должен быть чистым от чуждых паттернов, но и должен быть чисто опытным. Предшествует паттерн видимых цветов, а не стереотипов. Предшествует паттерн внешних форм как зримых, данных в перспективе, а не как реально сконструированных, могущих быть познанными осязанием, а не зрением. Предшествует паттерн звуков в их актуальном тоне, высоте и громкости, в их обертонах, гармонических сочетаниях, диссонансах. На эти паттерны нарастает оболочка ассоциаций, аффектов, эмоций, зарождающихся тенденций. За их пределами возможен урок, но внутри них урок не может быть введен ни дидактически, ни моралистически, ни по способу социального реализма. К паттернам также прирастает сам субъект, с его переживанием опыта, с его способностью удивляться, благоговеть и очаровываться, с его готовностью к приключению, вызову, размаху, великодушию, величию.
Требуемая чистота паттерна переживания нацелена не на обеднение, а на обогащение. Она подразумевает отсечение чуждого, чтобы позволить переживанию обрести полноту дополняющих его чувств. Она позволяет переживанию вместиться в его собственные паттерны и принять свое собственное направление расширения, развития, организации, осуществления. Так переживание становится ритмичным, одно движение с необходимостью порождает другое, а то, в свою очередь, порождает третье. Напряжения возникают, чтобы разрешиться; вариации множатся и усложняются, оставаясь, однако, внутри замкнутого – в пределе – органического единства.
Полностью развитый