будто пробежал пару километров, хотя ему, было просто нужно выйти из той же дощатой двери. Он низко наклонился к ней, первый раз как то особенно. Он был заинтересован, что то хотел сказать, но молчал Она снова. почувствовала то самое, какое то электрическое напряжение, но как всегда не подала виду. В своей шкале ценностей она сразу определила его в категорию “ Странный, но милый». Сейчас в свете ночных фонарей Марта, наконец, разглядела его лицо. Молодое и старое одновременно Такое бывает? Ясные глаза, лохматые брови, покрасневший от мороза, довольно изящный нос. Марта все еще не понимала как разговаривать с человеком ни возраста ни статуса которого она не может определить. В дрожащем свете фонарей его лицо постоянно менялось. Марте показалось, что она ошиблась и глаза у племянника совсем и не голубые. Иллюзия ночного света и его лицо будто перетекало одно из другого, и глаза казались разного цвета. Он смотрел на нее радостно, как смотрит человек, который наконец то получил то, что хотел.. Шарф на подбородке покрылся льдинками от его дыхания и когда он поправил его, Марта увидела острый подбородок племянника и белый шрам на щеке.
– Молодец! возбужденно шепнул он девушке, на ухо, – просто молодец! -Скорее к машине! Бежим!
«Странный! Что за таинственный шепот на пустой улице в пустой ночной Москве» подумала Марта.
Алексей решительно обнял ее. Она утонула в его руках, смутилась и отвернулась от взгляда. Он показал на большую черную роскошную «Волгу» в сизых клубах выхлопа. Такие блестящие представительские машины она видела только издали, у помпезных правительственных зданий Москвы. На Лубянке такая машина была самое то. Ряд черных блестящих машин, готовых в любую минуту сорваться с места окружал это неприступное здание. Цитадель в которую многие входят, хлопая тяжеленными дверьми, но не многие выходят. Во всяком случае, через парадный вход.
«Волга»,как символ статуса и непозволительной роскоши, смотрелась как обещание лучшей жизни и поблескивала красными поворотниками, утопая в клубах пара.
Их ждали. И видно ждали давно, раз шофер не жалел аккумулятора стараясь согреться. Марта так не поняла зачем бежать, но послушалась и не смотря на смертельную усталость рванула как могла.
Племянник распахнул дверь и Марта плюхнулась на заднее сиденье. Часы с фосфоресцирующими стрелками на приборной доске показывали 3—44. «Это уже утро, – безнадежно подумала Марта. Как я пойду в свою „Бутербродную“? Не приду – уволят. Уволят- выкинут из квартиры совсем. И никакой племянник не поможет». Безысходная тоска снова тяжело навалилась на нее.
В салоне «Волги» было жарко и душно. Девушке сразу захотелось снять шарф. "Я весь вечер то одеваю его, то снимаю. То ненормальный холод, то дышать нечем. Да, что это за день! А кстати что это за день?» – мелькнуло в её голове, – 21 ноября, а снега навалило как зимой».
– Ну вот и ты! -буквально заорал ей в лицо шофер, пока она разматывала толстый шарф. Он обернулся и дохнул