жрец неуверенно обернулся к стоявшему возле него учителю.
– Что это? – грозно спросил он, – Разве можно…
– Пойдём-ка, дорогой друг, – Пакаль властно взял жреца под локоть, – я тебе всё объясню, – и повлёк рогжока прочь.
Напоследок махнул растерявшемуся учителю: дескать, продолжай.
– Что это всё значит? – выговорил Ах То-Киль уже в коридоре.
– Что-то я не понял твоего недовольства.
– Как можно изображать такие вещи? – он потряс перед глазами Пакаля захваченным в классе рисунком.
Павел обеспокоенно вгляделся в изображение.
– Вроде бы, ничего особенного, – недоумённо протянул он, – Вижу тут лодку, в которой сидит человек и ловит рыбу. Что тут не так?
– Всё не так! – вскипел жрец, – не может ремесленник опускаться до отображения простых людей…
– А кого, по-твоему, должны изображать художники? Уж не богов же.
– Именно богов! – уверенно заявил представитель древней цивилизации, – мы им дали всё: знания, письменность, культуру… кукурузу, наконец. Они должны прославлять нас!
– Ты хочешь прославления? – удивился Павел, – Я был о тебе более высокого мнения… Но, давай посмотрим более внимательно на процесс изготовления рисунков.
– Что ты имеешь в виду? – опешил Ах То-Киль.
– А то, – уверенно заявил собеседник, – что прежде, чем изображать богов, нужно научиться правильно это делать. Ты же не хочешь, чтобы боги выглядели недостаточно качественно.
– Ничего не понимаю, – честно признался рогжок.
– Вспомни, ты только что восхищался рисунками Келема на тренировочной площадке. А как бы он смог изобразить бойцов без знаний, полученных при прорисовке всё тех же простых людей – мастеров боевых искусств?
– Кстати, именно об этом я и хотел с тобой поговорить, – вспомнил Верховный Жрец и одновременно представитель потустороннего царства Шибальбы.
– Об этом? – удивился Пакаль, – Тогда пройдём в мою комнату…
Некоторое время оба молчали. Скудный свет выделял отдельные пятна на стенах. Ах То-Киль, подхватив светильник, медленно обходил комнату, внимательно вглядываясь в украшающие кабинет наброски. Палец жителя преисподней изредка касался неровных угольных линий.
Павел, усевшись на циновке возле рабочего стола, терпеливо ожидал начала разговора, стараясь не нарушать сосредоточенного внимания приятеля.
Наконец, рогжок, не то насытившийся созерцанием рисунков, не то просто устав от них, подошёл к молодому человеку и устроился напротив его. Светильник опустился на стол, выделив заготовленную стопку чистой бумаги.
– Не томи, – выговорил, наконец, Павел, – говори, за чем пришёл.
Ах То-Киль удобно расположился на расстеленной циновке, покрытой сверху пушистой пятнистой шкурой, скинутой с плеч рогжока. Лицо его потемнело от тщательно скрываемой тревоги.
– Я жду, – выговорил Павел, пристально вглядываясь