настанет время улетать,
Раскину крылья. Взмою к облаку.
Оттуда камнем будете сшибать?
Но всё-таки душа подобна соколу!
Она – свободная! И улетит от вас,
Свой космос унося с собою.
Какою тайною окутан смертный час!
Исход души какой определён судьбою?
Всё тайна в этой жизни. И туман.
Туман, струящийся по жилам и по жилкам.
Кто в нём найдёт себя, тот предрешит обман
И катафалк тоски по брошенным пожиткам.
«Как странно верховодит жизнь!..»
Как странно верховодит жизнь!
Зачем заранее наброски делает?
Мы совершаем путь свой между тризн:
Никто из нас дороженьки не ведает.
Зачем-то мы приходим в этот мир.
Зачем-то… Обречённые на плаху…
О, если б знать, кто будет приглашён на пир?
Кому головушку снесут с размаху?
О, если б знать!.. Но знать нам не дано.
Слепыми мечемся по жизни.
Какое горькое-прегорькое вино —
Жить временем от тризны к тризне!..
Когда приходит ночь
Время? Мне пришла в голову странная мысль. Сколько дробных названий изобрёл
щепетильный человек для деления бесконечно малого отрезка времени от бесконечно великого круга вечности. Годы, месяцы, дни, часы, минуты…
У Бога нет ничего этого, нет даже ни вчера, ни завтра; у Него всё это слилось в одно вечное ныне!..
Когда приходит ночь
И мне не спится,
И настоящее вмиг уплывает прочь,
Я вижу давние года, родные лица,
Которых позабыть невмочь.
Они молчат,
Но я их понимаю,
И словно бы они мне говорят:
– Не каждая дорога ведёт к раю.
Есть в нашем мире ад.
Ад – на земле.
Он в каждом человеке.
Измучены, истерзаны все мы.
Как вспять не потекут земные реки,
Так нам с души не скинуть пелены.
Всё кажется,
Что есть земля такая,
Где только радость водится одна…
Ах, грёза детская, пустая!
Не дай упасть на землю с высоты окна.
Не дай разбиться сердцу о невзгоды!
Дай, Боже, сил мне дотащиться до конца!
Страданиям порою посвящают оды,
А я всё жду Тебя иль Твоего гонца…
И снятся, снятся, снятся дорогие лица.
И голоса слышны… И жизнь летит вперёд…
Безостановочная жизни колесница
Через миры навстречу к ним несёт.
О судьбах
Утро было дождливо и туманно;
облака, задевая меня за голову,
выжимали, как губки, на мне свою воду.
В десяти шагах перед носом ничего
нельзя было видеть.
На Казбек