углу дивана Фудзи, самая старая моя кошка, поймала маленького черного кёрла и стала вылизывать ему ушки. Мина заметила это и улыбнулась. На ней был свитер, и она все время теребила воротник. Скорее всего, она одного возраста с Броубитером, то есть лет тридцати двух. У нее было светлое лицо, нос – ну в чистом виде конфета «Херши Кисс», и огромные глаза с густыми ресницами. Я мог бы влюбиться в нее, будь я молодым русским эмигрантом, а не старым американским балаганщиком.
– Вы с ним поддерживаете связь? – спросил я как можно небрежнее.
– Нет, последний раз я разговаривала с ним в восемьдесят третьем. Может, вы знаете, где он сейчас.
Но дело-то было в том, что последний раз я видел Броу гораздо раньше. О чем и сообщил Мине, рассказав, как мы колесили с ним два года по дорогам Америки, а в восьмидесятом, когда мы остановились в каком-то городке неподалеку от Гринсборо, Северная Каролина, он взял и исчез. Я не стал выкладывать ей полностью эту историю – я вообще никому об этом не говорил.
Мина оглядывала мою гостиную. Вдоль одной из стен стояли обтянутые ковролином кошачьи домики. Дубовые полки пестрели корешками грампластинок, принадлежавших моему брату.
Я пересел на другой конец дивана.
– Вы женаты? – вдруг спросила Мина. – Дети есть?
– Был женат… – ответил я, – но не официально, скажем так.
– Из-за того, что вы всегда были в разъездах?
– Ну да. И кроме того, рестлинг – это довольно трудный бизнес.
– Он как-то сказал мне, что собирается вернуться в дело и работать с вами. Я подумала, что он может быть здесь…
– Он действительно так сказал? В восемьдесят третьем? Что снова хочет работать со мной?
– Ну, он говорил о нескольких возможностях для него.
– А, значит, он явно не меня имел в виду. Слушайте, а почему бы вам и в самом деле не взять его? В смысле котенка?
– А вы знали человека по имени Рубен?
Честно говоря, я ни разу даже не слышал подобного имени.
– Как вы сказали?
– Рубен. Он был нашим другом еще в Армении.
– Знаете, тут уж я ничем не смогу вам помочь. Разве что продать вам котенка. Я же говорил, что не стоит ехать в такую даль, но, боюсь, котенок – единственное, что я могу вам предложить.
Хотя я поставил чашку с кофе далеко от края, Мина все же дотянулась до нее. И хоть я сидел теперь в дальнем углу дивана, она дотянулась и до меня, а дотянувшись, положила свою руку на мою.
– Я знаю всю его жизнь, – сказала она, – за исключением того времени, когда он работал с вами в Штатах, и нынешнего периода. Мне думается, что если понять одну половину явления, то можно понять и вторую. Я – одна половина, вы – другая. И тогда вместе мы сможем его найти.
Встав с дивана, я отошел к камину.
– Все это очень больно, – сказал я. – Знаете, не могу припомнить ничего такого, что было бы вам интересно. И не могу сказать вам ничего, что вы бы хотели услышать.
Мина накинула пальто, подошла ко мне и протянула на прощание руку. Еще раз махнув мне, она наклонилась за котенком.
– Ну