носам, уставившись на Ли Яньшэна. Ли Яньшэн обратился к Чэнь Чжанцзе:
– О прошлом лучше забыть, главное сейчас – вырастить сына.
– В нашем городе теперь все думают, что это я свел жену в могилу, нельзя мне оставаться в Яньцзине.
– Это все твои домыслы, никто так не думает.
– Мы с тобой и в одной труппе играли, и на одном заводе работали, всю жизнь вместе провели, ты знаешь меня как облупленного.
– Я тебя понимаю, – сказал Ли Яньшэн и добавил, – если захочешь излить душу, только скажи, сходим вместе в «Маршал Тяньпэн», поедим свиных лыток.
Чэнь Чжанцзе закивал головой:
– У меня в Яньцзине только ты и остался, с кем можно поговорить по душам.
К удивлению Ли Яньшэна спустя месяц после похорон Интао Чэнь Чжанцзе и правда взял и навсегда покинул Яньцзинь. Его дядя по материнской линии работал стрелочником в паровозном депо города Уханя, поэтому Чэнь Чжанцзе вместе с трехлетним Минляном перебрался в Ухань. Ли Яньшэну о своем отъезде он ничего не сказал.
В один миг пролетело три года, и от Чэнь Чжанцзе пришло письмо, в котором он сообщал, что снова хочет жениться, поэтому приглашает Ли Яньшэна в Ухань на свадьбу. Письмо пришло в Яньцзинь на адрес бакалейной лавки на улице Дунцзе. Ли Яньшэн, там же прочитав письмо, принялся вспоминать как они с Чэнь Чжанцзе когда-то играли в труппе, как работали на заводе, как вместе ели свиные лытки и много чего еще. Еще минуту назад до чтения письма, ему казалось, что все это забылось, но едва он взял письмо в руки, так все в его памяти разом ожило, так что не поехать в Ухань он не мог. Вечером, вернувшись домой, он завел разговор о своих планах с Ху Сяофэн. Ху Сяофэн теперь была не только пышной в грудях, но округлилась всем телом; по ночам она уже не просила Ли Яньшэна гримироваться под Сюй Сяня, да и сама перестала изображать из себя гибкую змейку. Ли Яньшэн и подумать не мог, что в ответ на его заявление о поездке в Ухань на свадьбу к Чэнь Чжанцзе, Ху Сяофэн резко отрежет:
– Не поедешь.
– Мы же друзья, нельзя не поехать, еще тогда, на похоронах, он сказал, что в Яньцзине у него остался лишь я, с кем можно поговорить по душам.
– Мне плевать, хоронит он кого-то или берет в жены, интересно лишь узнать, на чьи деньги ты собрался в Ухань?
– Разумеется, на свои.
– Раз это свадьба, то и конверт надо будет преподнести?
– Разумеется, и конверт надо будет преподнести.
– До Уханя от нас не близок путь, ты в месяц зарабатываешь около семидесяти юаней, билеты, да еще конверт, это две твоих зарплаты! У меня уже два месяца такая слабость, что я ни стоять, ни сидеть не в силах, при этом я не могу себе позволить сходить в больницу и провериться. И что же, нет чтобы позаботиться о своей жене, ты считаешь, что лучше съездить женить друга!
Ли Яньшэн и подумать не мог, что одно потянет за собой совершенно другое. Спустя несколько лет супружеской жизни подобные ситуации случались все чаще. Опасаясь, как бы Ху Сяофэн не распалилась