следовал новым шоссе, сокращавшим путь. Старая-то дорога вилась серпантинами, взбираясь на перевалы, а эта, открытая прошлой осенью, шла напрямую, перекидываясь высоченными мостами через распадки, пробиваясь сквозь сопки туннелями.
Миновав последний – и самый высокий – перевал Сандагоу, машина покатилась неширокой долиной, зажатой сопками, высокими, и ершистыми от зарослей ели.
– Подъезжа-аем… – раззевался Илья.
– А то я не вижу…
Тетюхе вытягивался в одну улицу по левому берегу одноимённой речки, иногда расширяясь до двух, а то и до трех «городских артерий», хотя как раз на звание города не тянул – это был обычный поселок, возникший в романтичные годы покорения «Дикого Востока».
Стараниями Юлия Бринера, купца 1-й гильдии, в глухой тайге возник рудник. Даже два рудника – Верхний и Нижний. Первыми домами будущего Тетюхе стали каменные бараки для карликов, добывавших серебро, свинец и цинк. Богатую руду на подводах доставляли к морю, перегружая на пароходы.
На обживаемое место потянулись охотники, бродяги, торговцы, туземцы-гольды. Открывались трактиры – и церковь.
Городовые пытались сладить с криминалом, а когда наведывались шайки хунхузов, бывало, что блюстители закона отстреливались плечом к плечу со вчерашними арестантами – какие-никакие, а свои.
О тех весёлых временах снято множество фильмов-«истернов», один из которых – «Великолепная семерка» – прославил внука Бринера, тоже Юлия.
Оглядывая приземистые здания из темного кирпича, добротные «теремки», рубленные из брёвен, старинную деревянную церквушку, Марина подумала, что Тетюхе – готовая декорация. Приходи, и снимай.
Посёлок словно выпал из течения лет, задержался между прошлым и вечностью. Вон, около пивнушки чокаются бокалами карлики в серых и синих халатах, лущат креветки, смеются, кланяются городовому. Тот, кивая в ответ, промокает лоб огромным платком – жарко. Лавочник тут же суёт запотевший бокал. Полицейский и ему кивает – благодарствуем, мол.
Тонко свистя и распуская белые «усы», Главную улицу пересёк крошечный чёрный паровозик, таща по узкоколейке вереницу вагонеток. А вон чернеет полукруглая штольня в склоне сопки, похожая на пещеру – это Нижний рудник.
Лениво подымливает фабрика, задирая кирпичную трубу, сложенную восьмигранником. Пыхтит полупустой паробус – его водитель величав и строг, как генерал на параде. Редкие прохожие не шагают, а выступают, совершенно никуда не торопясь. Глубинка!
Высокая наблюдательная башня полицейской части уже маячила над крышами, и Марина остановила «Руссо-балт», не доезжая до места пару кварталов.
– «Светиться» не хочешь? – сказал Паратов понятливо.
Облонская только плечами пожала. Выйдя из машины, она прихватила с собою куртку: с конца мая по июнь в Приморье часто шли дожди, а летом и не пахло – муссон, однако. Обстоятельный Илья своего длиннополого пиджака и не снимал.
– Оделась бы, – проявил он заботу, – холодно.
Марина только отмахнулась – ее высокие ботинки