менее конкурентоспособным странам-членам придется заплатить высокую цену в форме стагнации и растущей безработицы.
В особенности это касается валютного пространства, в котором в силу культурных и языковых причин существуют большие внеэкономические препятствия для мобильности, и поэтому готовность к перемещению за пределы страны ограничена. Поэтому в валютном пространстве с различными языками и культурами, как это имеет место в еврозоне, очень важное значение имеют гибкость стоимости рабочей силы и условия конкуренции для того, чтобы валютный союз мог действовать без напряженностей26. Постоянно имеющаяся в валютном союзе мобильность капитала решает проблемы приспособления регионов также только в связи с достаточной дифференциацией заработной платы.
Финансовая политика по Маастрихтским критериям
Значительная роль, которую всегда играли так называемые Маастрихтские критерии в договоре о валютном союзе, как и во всей публичной дискуссии вокруг общей валюты, показывает, что как широкая общественность, так и большинство экспертов с самого начала видели в государственных финансах самый большой риск для единой валюты. И это подтвердилось начавшимся после этого развитием.
В 1998 году я писал по этому поводу:
«Содержащиеся в Маастрихтском договоре санкции против стран-участниц (статья 004, абз. II) с превышением дефицита… слабы не только в содержательном плане, но и представляют небольшую угрозу для конкретной страны. Кроме того, предусмотренная десятиступенчатая процедура требует много времени и может занять от трех до четырех лет. С учетом обычного хода политического развития и дипломатического предупредительного отношения к тому же очень маловероятно, что квалифицированное большинство Европейского совета при неблагоприятном положении с бюджетом когда-нибудь добьется действенных санкций против соответствующей страны»27.
Перед принятием решения о валютном союзе растущее давление со стороны Германии привело наконец к тому, что в 1995 году в дополнение к Маастрихтскому договору был согласован механизм санкций, который предусматривал автоматические санкции, в случае если предел дефицита был выше 3 %. Это был так называемый стабилизационный пакт. Исключения были возможны только в случае тяжелых рецессий.
Бывший президент Бундесбанка Гельмут Шлезингер, который в 1992-м также участвовал в переговорах по Маастрихтскому договору, в то время критически смотрел на такие санкции и даже не скрывал своего сдержанного отношения к количественному фиксированию Маастрихтских критериев. В 1996 году он писал:
«При всяком принятии во внимание финансово-политической платежеспособности нельзя не замечать, что оба фискальных критерия в своей количественной форме – предельных 3 % и 60 % ВВП – не имеют убедительного обоснования, что они в действительности не слишком равны между собой». Он сослался на пример Бельгии, которая, несмотря на долю задолженности в общих