которую она снимала у бабки-москвички, стоила именно такого статуса – в кавычках.
Дом – это дом. Не просто помещение, где ты спишь или зубришь латынь, а родное убежище. Собственная отдельная квартира… М-да. Пока это не цель даже, а так, сокровенное желание. Сначала она отучится, отработает по распределению, а уже потом…
«Потом тебе стукнет двадцать шесть или двадцать семь», – усмехнулась девушка, сворачивая на Большую Марьинскую.
Юрка, правда, клянется, что его обеспечат жильем. Вот только каким? И когда? Дадут комнатку в общежитии годика через три-четыре?
Шевелёва поморщилась – житейские раздумья отталкивали ее своим квасным мещанским оттенком. Дом – это важно, но что же теперь – живота не жалеть, добиваясь вожделенных квадратных метров? Главное в ее положении – учиться, учиться и учиться! Стать классным специалистом! Ныне даже хороший невропатолог нарасхват, а уж нейрохирург и подавно.
«Стану, – кивнула себе Светлана. – Уж чего-чего, а мотивация у меня – на уровне!»
Научиться излечивать паралич! Хоть как-то, хоть на малую малость избавить от мук неподвижности! А хорошему, опытному специалисту любой главврач квартиру выбьет…
– Ну, ты, подруга, даешь… – пробормотала девушка, качая головой. Какие только идейки не заводятся в ворохе высоких помышлений!
В принципе, ей грех жаловаться. Комнату они снимают на троих, Нина и Галя – тоже медички, только со второго курса. Баба Аня много не берет, а условий всего три – не сорить, не шуметь и не водить парней. Юрка, когда бывает в увольнении, даже к дверям не подходит – с улицы зовет. Юрка…
Когда они учились в восьмом, ей очень не нравилась злость Сосницкого. А когда Миша выходил Юркину маму, жестокость ушла, осталась жесткость, но это нормально. Зато «Сосна» никого не боится. Говорит, отбоялся свое…
«Наверное, это у нас общее с Машей, – подумала Светлана, – нам обеим нравятся парни в форме!»
Вот только Жека твердо намерен стать офицером, а Юрка… То его в милицию тянет, то в чекисты… Не определится никак.
Впрочем, уж если ворчать… На себя тоже стоит оборотиться! Вот это ее страстное желание выбиться в нейрохирурги… Обдуманно ли оно? Или взбухло на пузырях эмоций? Вот, окончит она мед, набьет первые шишки опыта – и разочаруется в своем выборе. Разве так не бывает? Да сплошь и рядом!
Шагнув в прохладный подъезд, Шевелева поднялась на третий, и отперла дверь своим ключом. Надеясь, что баба Аня задержалась на даче… Присутствие хозяйки Свету напрягало – остро чувствовалась чуждость стен.
«Нет, не задержалась…» – кисло улыбнулась она.
В прихожей девушку окатил разваристый дух свежего борща. С кухни доносилась невнятная болтовня квартиранток, перебиваемая звяканьем ложек и голодным хлюпаньем.
– Света, это ты? – послышался дребезжащий голос бабы Ани.
– Я, Анна Алексеевна!
– Раздевайся скорей, а то эти проглотки всё съедят!
– Так вкусно же! – затянула Нина, подлащиваясь.
Светлана