Фален, но еще не земля Нильсенов.
Через несколько кварталов дома заканчиваются, и мы выезжаем на городскую площадь. Джонни высаживает меня у прачечной, и его пикап, напоследок обдав меня выхлопами, от которых першит в горле, скрывается за поворотом.
Время близится к полудню. Вокруг тихо, безветренно и безлюдно, и, щурясь против солнца, я оглядываю город. Посередине носовым платком расстелен квадрат ухоженного сквера с круглой, вымощенной кирпичом площадкой по центру и двумя выступающими из земли трубами фонтана, из которых высокой аркой бьет вода, обдавая радужными брызгами бронзовые статуи играющих детей.
Как и Калхун, Фален – пустынный, обветшалый провинциальный городок, но в нем есть незнакомое мне очарование. Парк окружают магазины с низкими витринами и выгоревшими на солнце навесами, которые когда-то давно были выкрашены в яркие лубочные цвета, как в миниатюре или книжке с картинками. Большинство из них отсюда кажутся пустыми. Супермаркет – на покосившейся вывеске одно название, на большой стеклянной витрине краской написано другое. Аптека с неоновой вывеской «Хеллман» – в ней, по крайней мере, видно какое-то движение. За спиной у меня прачечная – за распахнутой дверью видно стены, выложенные желтым кафелем, и вспученный линолеум на полу. Женщина за кассой с закрытыми глазами слушает рекламу по радио.
Добро пожаловать в Фален.
И это все?
Я сказала себе, что не ожидала ничего особенного. На самом деле, конечно же, ожидала. В глубине души я была уверена, что, едва ступив на родную фаленскую землю, почувствую, как она тянется ко мне невидимыми корнями. В глубине души я была уверена, что бабушка меня встретит.
Она где-то здесь. Я ее найду.
Из аптеки вываливаются несколько ребят моего возраста или чуть старше, и до меня долетает их смех. Я прячу руки в карманы и начинаю медленно обходить сквер, двигаясь в их сторону. Как минимум узнаю у них, где здесь можно позавтракать.
Чем ближе я подхожу, тем больше могу разглядеть. Трое обступили четвертую – девушку с длинными темными волосами, собранными в такой тугой хвост, что больно смотреть. Она держит что-то в руках и, звонко хохоча, оглядывается назад, на аптеку.
– Ни фига, – говорит кто-то из них, – мы теперь магазины обносим шутки ради?
Она поворачивается к говорящему.
– Это просто жвачка, Илай, – говорит она парню, который стоит чуть в стороне. Голос у нее низкий и хриплый, словно она орала всю ночь или только что проснулась. – Хеллман, на минуточку, арендует помещение у моего отца. Ты правда думаешь, что он вызовет полицию?
– С чего ты взяла, что его зовут Хеллман? – спрашивает он, пока она раздает жвачку. – Что, по-твоему, в «Стокманне» всех продавцов зовут Стокманнами?
Девушка закатывает глаза. Я уже достаточно близко и вижу, что она красива своеобразной, какой-то потаенной красотой. Широко поставленные карие, в тон волосам, глаза, бледные тонкие губы. Она одета почти как я, в шорты и свободную футболку, но ее одежда, в отличие