В голосе Пуха прорезались металлические нотки.
– Нет, я люблю ее, – проскулил Леонид.
– Тогда должен быть готов умереть за свою киску. Ты способен на такие жертвы?
Леонид бессильно лег на грязный пол. Сейчас он был готов умереть. Но только сразу, не мучаясь.
– Заканчивай, Винни, – с презрением сказал Пятачок.
Пух долгое время изучал фигуру, скорчившуюся на полу, после чего произнес:
– Да уж. Душераздирающее зрелище, как сказал бы Ослик Иа. Ты все-таки оказался дерьмовым Кроликом.
Леонид зарыдал, бессильно колотя руками по изгаженному полу.
Пух с торжественным видом подошел к Татьяне.
– Пятачок, сделай ей укольчик. Киска не должна проснуться.
Поросенок вразвалочку приблизился к женщине, неподвижно лежавшей на полу, и вполголоса спросил:
– Фентанил?..
– Да, как обычно.
Пятачок быстро сделал укол в шею Тане. Черты ее лица выровнялись, грудь мерно вздымалась в такт дыханию.
В полном молчании они простояли минут пять.
– Кролик! – наконец позвал Пух.
– Уйдите! – внезапно завизжал Леонид. – Я вам не кролик!
– Да, ты не Кролик. Ты куча дерьма. Даже хуже, – грустно сказал Пух, опрокидывая на лицо Татьяны термос.
Кислота сердито зашипела, расплавляя и разъедая нежную кожу женщины. Дымящееся лицо Тани начало медленно таять, словно сугроб под лучами солнца. Пятачок вынул из кармана мобильник и начал снимать происходящее на видео.
Леонид, корчась в судорогах, отвернулся.
– Оставьте ей глаза, – прорыдал он.
– А что, у Гали разве остались глаза? Поднимайся, придурок. Понесешь ее в машину, – мрачно сказал Пух, закручивая крышку термоса.
– Ты не попал ей в рот? Она может задохнуться, – озабоченно сказал Пятачок, убирая телефон.
Пух отрицательно покачал головой.
Леонида вырвало.
– Вот же в натуре дебил! – изумился Пятачок. – Только обкакаться осталось. Не понимаю, как этому дурачку удавалось вести бизнес.
– Я тоже ума не приложу, – произнес Пух. – Кролики, они такие. Не только ценный мех, как говорится.
Татьяна хрипло задышала, ее тело вздрогнуло, как если бы по нему прошелся разряд тока. Изо рта высунулся язык, плоть, лишенная кожи, стала покрываться грязно-серой пленкой.
– Если ты не заберешь свою женщину, то мы снова подвесим ее к потолку! – гаркнул Пух. – Ты этого хочешь?!
– До пятницы мы совершенно свободны, – подтвердил Пятачок.
Леонид поднялся на ноги, размазывая по брюкам рвоту. Его сильно шатало.
– Поднимай ее! – выкрикнул Пух, и Леонид, спотыкаясь, наклонился над хрипящей Татьяной.
От вида сырой плоти, кое-где прожженной до кости, его желудок скрутило спазмами, и он приложил неимоверные усилия, чтобы удержаться от рвоты хотя бы сейчас.
Стоная