и бессилия, часть остготов подчинилась гуннам, остальные бросились искать защиты у соплеменников и за Дунайским лимесом.
Эти драматические события происходили в 375 году.
К 376 у границ империи собралась огромная толпа охваченных страхом беженцев и всегда готовых схватиться за оружие воинов. Первые жаждали хлеба и защиты, вторые – добычи и возможности сражаться и побеждать.
Император Валент предпочел не обострять ситуацию – в империи итак было очень неспокойно – и разрешил многочисленному народу перейти Дунай, служивший естественной границей государства.
Но римская администрация была не готова к такому потоку переселенцев, они не могли ни обеспечить пришельцев продовольствием, ни навести порядок в приграничье.
К тому же коррумпированность и непрофессионализм местной имперской администрации достигли к тому времени чудовищных масштабов. Так что все благие намерения центральной власти разбивались о тупую жадность, спесь и некомпетентность чиновников на местах.
Готы голодали, не имели нормального дома, постоянно подвергались притеснениям. На многочисленные настойчивые просьбы вождей обеспечить их народ провизией или позволить пройти на незанятые земли, чтобы самим прокормить себя, следовали уклончивые ответы или молчание.
Конфликт назревал, пока не вылился в Адрианопольскую катастрофу.
Впрочем, есть гипотеза (которую и я поддерживаю), что лидеры готов сами обостряли конфликт и провоцировали начало боевых действий.
В таком свете их поведение, казавшееся нелогичным, становится очень даже продуманным и хитроумным. Но в этом случае еще более поражаешься слепоте римлян – они не поняли, не заметили, что презираемые варвары давно уже выучениками сделались и переняли многое из дипломатических приемов имперских чиновников.
9 августа 378 года недалеко от города Адрианополя римское войско во главе с императором Валентом было наголову разбито готами под руководством Фритигерна. Готская тяжелая конница буквально смела легионы, потери римлян были чудовищны – фактически вся полевая армия Восточной части империи перестала существовать. Император остался на поле боя, его тело так и не нашли.
Это поражение стало шоком.
Катастрофой его назвали хронисты, писатели и исследователи, сравнивающие битву при Адрианополе со сражением при Каннах и другими великими поражениями Рима.
Впрочем, для этого есть основания:
впервые за время существования империи на ее территории варвары громят легионы и убивают императора;
впервые варварская угроза становится явной не на границах империи (Галлия и Германия, страдавшие от набегов германцев уже практически век, все-таки считались периферией, не говоря уже о Британии), а едва ли не в центре римского мира (географически так оно и есть);
впервые столь масштабная и серьезная угроза империи исходит не от великой державы, а от варваров, презрения к которым был полон каждый римский аристократ,