молодого музыканта исполняемые им произведения служат ему, главным образом, поводом расправить крылья и испытать свои силы.[169]
…Наиболее ценных результатов я достиг в тех произведениях, которые мне пришлось провести через всю свою жизнь; к ним я неоднократно возвращался, их перерабатывал, они сопутствовали всей моей жизни, вошли в мой быт(…) получили форму более совершенную, чем раньше.[170]
Глубокое удовлетворение испытываешь в старости, если долгие десятилетия пытался сделать что-то, не получая удовлетворительного результата, и вдруг внезапно переживаешь момент, когда уравнение решено. Тогда говоришь себе: почему ты не заметил этого раньше? Теперь я знаю, что необходимы бесконечные усилия и опыт…Слушая свои прежние записи, я с некоторым сожалением воспринимаю бурную, отчасти необдуманную манеру дирижирования. Недавно в одном концерте (…) я дирижировал Седьмой симфонией Бетховена. До той поры мне приходилось делать это по крайней мере раз восемьдесят. Но только теперь я смог достичь такого исполнения, о котором всегда мечтал. Я был очень счастлив…[171]
…Надо постоянно пересматривать трактовку произведений.
Именно поэтому я не люблю исполнять какое-нибудь из них часто. Я боюсь, что оно «окостенеет» в моём сознании, что создатся рутина его исполнения.[172]
…У любого исполнителя есть в репертуаре такие произведения, которые у молодости выходили у него лучше, нежели в зрелые годы. При всём том, что со временем приходят, естественно, и опыт, и мастерство, и знание дела. (…)
Я хочу сказать, что у каждого произведения есть свой пик, своя творческая вершина в трактовке его тем или иным исполнителем. Не обязательно, конечно, этот пик приходится на одно-единственное концертное выступление (хотя бывает и так). Просто некоторые сочинения лучше, ярче, убедительнее выглядят в определённые периоды творческой жизни артиста. Какие-то в молодости, какие-то в зрелом возрасте.[173]
…Я вспоминаю, как я слышал в исполнении Бузони два раза на протяжении четырёх лет Сонату Листа, и это были настолько разные исполнения, как будто исполнял почти другой человек.[174]
…Бывает, изменишь угол зрения на сочинение, откажешься от чего-то устаревшего, исчерпавшего себя, – и открываешь неожиданно совершенно новую для себя музыку. Музыку, которая оказывается подчас удивительно интересной, волнующей, внутренне близкой. Так у меня было, например, с сонатой Сезара Франка. Долго приходилось очищать её от наслоений прошлого, от заученных когда-то «оттенков», нюансов и т. д. – словом, от различных исполнительских стереотипов, укоренившихся в ней еще со времён моей юности, – но когда это было сделано, я пережил немало прекрасных минут.[175]
Пьесы, игравшиеся в давние времена, в годы учёбы, ставят подчас