Брат Винфрид орудовал лопатой со стальным лезвием, с такой легкостью рассекая ею густые сплетения бобовых корней и стеблей, словно то была простая трава. Искоса поглядев на шедших мимо Хью и Кадфаэля, он не прекратил работы и с прежним упорством вонзал свою лопату. Хью бросил взгляд на его смуглое простодушное лицо и невинные голубые глаза.
– Да уж, такой будет работать без устали, что лопатой, что боевым топором, – одобрительно заметил он, улыбаясь. – Мне бы дюжину таких молодцов на службу в замок.
– Нет, такой тебе не подойдет, – уверенно возразил Кадфаэль. – Как все крупные мужчины, он слишком простодушен и мягок. Чего доброго, бросит на землю меч и кинется перевязывать раны поверженному противнику. Тебе нужны маленькие злобные терьеры, что скалят зубы.
Миновав огороды, они прошли в цветник, где розы на клумбах уже переросли и начали ронять лепестки. Обогнув угол буксовой изгороди, они вышли на широкий двор, пустынный в этот утренний час, когда почти все находились на работах. Разве что несколько приезжих прохаживались подле странноприимного дома и конюшен. Едва Хью с Кадфаэлем обогнули высокую изгородь и сделали несколько шагов по двору, как чья-то маленькая тень метнулась от ворот хозяйственного двора, где тесно, в три ряда, стояли сараи и амбары с монастырскими запасами, и тут же пропала в узком проходе, что вел со двора в монастырь. Минуту спустя она вновь мелькнула уже на другом конце прохода. Глаза мальчика были скромно потуплены, руки смиренно сцеплены на животе – ну сущий ангел! Кадфаэль предусмотрительно тронул Хью за плечо и приостановился, не желая, очевидно, слишком смущать паренька.
Тот прошел мимо лазарета, свернул за угол и был таков. Можно было не сомневаться в том, что, едва убедившись в счастливом избавлении от посторонних глаз, он вновь дал деру – только пятки засверкали! Хью усмехнулся. Кадфаэль поймал его взгляд и промолчал.
– Ну и ну! – сказал Хью. – Ты снял яблоки только вчера, их даже не успели разложить по корзинам. Хорошо еще, что мальчишка встретился нам, а не приору Роберту. Это с пазухой, оттопыренной, как у дородной купчихи!
– Кое-кто из нас смотрит на такие вещи сквозь пальцы. Наверное, он выбирал самые большие яблоки, но стянул не больше четырех. Ворует он в меру. Может, проспорил, а может, и просто из озорства, ради удовольствия вновь и вновь искушать провидение.
Поднятая бровь Хью свидетельствовала о том, что он в недоумении.
– Почему именно четыре?
– Потому что у нас воспитываются только четверо мальчиков, а если уж воровать, то, разумеется, на всех. У нас есть еще несколько послушников, чуть постарше, но перед ними он вряд ли несет какие-либо обязательства. Пусть воруют сами или остаются с носом. А известно ли тебе, как зовут этого постреленка? – спросил Кадфаэль, улыбаясь.
– Да нет, но ты почему-то остановил меня.
– Правда? Как бы то ни было, это сам Ричард Людел, новоявленный лорд Итона, – произнес Кадфаэль и задумчиво, как бы в оправдание запятнанной