наставлять их на путь истинный, а не подавлять своей статью и мощью. Он был добр, учен и снисходителен и отлично делал свое дело, умел держать подопечных в узде, не прибегая к запугиванию. Самый старший из его нынешних питомцев, отданный в монастырь пяти лет от роду, а теперь уже достигший пятнадцатилетия и готовившийся стать послушником, рассказывал товарищам страшные истории о предшественнике брата Павла, который раздавал розги направо и налево и вдобавок обладал таким жутким взглядом, что кровь стыла в жилах.
Почтительно поклонившись, Ричард встал перед наставником. Лицо мальчика выражало полную безмятежность, зеленоватые глаза лучились ангельской невинностью. Он был худощав и маловат ростом для своих лет, но зато подвижен и ловок, как кошка, имел светло-каштановые волосы, густые и вьющиеся; обе щеки, равно как и его прямой нос, были сплошь покрыты золотистыми веснушками. Широко расставив босые ноги на досках пола и шевеля пальцами, Ричард стоял, глядя в лицо брата Павла взглядом покорным и невинным. Павлу был отлично знаком такой немигающий взор.
– Ричард, подойди и сядь рядом со мной, – сказал он как можно мягче. – Я должен тебе кое-что сообщить.
Одного этого было вполне достаточно, чтобы смутить мальчика, поскольку произнесено это было с такой значительностью и таким извиняющимся тоном, словно Ричард нуждался в утешении. Мальчик слегка нахмурился, но вызвано это было, скорее всего, простым удивлением. Он позволил брату Павлу усадить себя на лавку и обнять за плечи и сидел теперь рядом с ним, тупо глядя на свои босые ноги. Он готовился к выволочке, но его, похоже, ожидало нечто совсем иное, к чему он не был готов, так что теперь терялся в догадках.
– Тебе, наверное, известно, что твой отец храбро сражался в битве при Линкольне и был тяжело ранен. И что с тех пор со здоровьем у него было совсем плохо.
Крепкий, всегда сытый и вполне сносно ухоженный, Ричард не очень-то представлял себе, что значит «плохо со здоровьем», за исключением того, что нечто в этом роде бывает со стариками.
– Да, брат Павел, – ответил он немного приглушенным голосом, сообразив, что именно это от него сейчас и требуется.
– Сегодня утром твоя бабушка прислала к шерифу своего слугу, – продолжал брат Павел. – Он принес печальную весть, Ричард. Твой отец принял последнее причастие и получил отпущение грехов. Он умер, дитя мое. Ты его наследник и должен быть достоин своего отца. В жизни и в смерти он в руке Господней. Равно как и все мы.
Задумчивое удивление не отступало, Ричард по-прежнему глядел на свои босые ноги, руками он теперь вцепился в край лавки, на которой сидел рядом с братом Павлом.
– Мой отец умер? – переспросил он.
– Да, Ричард. Рано или поздно это ожидает всех нас. Всякому сыну надлежит в свой срок занять место отца, вступить в его права и нести его обязанности.
– Значит, теперь я стану лордом Итона?
Брат Павел не принял сказанное как знак выражения радости по поводу выгодного для мальчика события, но, скорее, как