это понял.
Не потому, что кто-то ему сказал, а потому, что он тоже через это прошел. Анна подавила всхлип.
– С-спасибо, – пролепетала она, и по щекам устремились горячие дорожки слез.
Снова наступила тишина, только на этот раз в ней чувствовалось тепло. Доверие. Угадывалось приглашение, разрешение. Анна разрыдалась. Задыхаясь от слез, она совсем потеряла ощущение пространства и времени.
Наконец она села, при этом одеяло сползло с ее лица, потянулась к коробочке салфеток на прикроватном столике и высморкалась – не самый скромный или женственный звук.
– Простите, – снова прошептала она, не вполне отдавая себе отчет, извиняется она только за хлюпающий нос или свои рыдания вообще.
– Вы не нашли Спенсера? – поинтересовался он.
Анна непонимающе нахмурилась:
– Что?
– Вы злились на него за то, что он вас оставил.
Теперь она вспомнила. Как она звонила в прошлый раз и лепетала всякую чушь. Боже… какой же дурой она себя выставила. Он заслуживал хоть какого-то разъяснения.
– Я… я… Он не вернется. Теперь я это знаю.
На другом конце линии послышался легкий выдох – нет, это был не вздох, но все же признак участия.
– Вам без него лучше?
Уголок ее рта приподнялся в кривом подобии улыбки. Конечно, он был неправ, ведь Спенсер оставил ее не по своей воле, и все же ей понравилось, как этот человек построил свою фразу; он не заявлял, что ей было лучше, а интересовался ее мнением.
– Нет, – признала она, – мне совсем не лучше без него.
Снова выдох… или вздох… Что бы то ни было, он все понял.
– Так больно будет всегда? – спросила она.
– Вероятно.
Она чуть не рассмеялась. Боже, как приятно слышать в ответ не какие-нибудь банальности или народные мудрости.
– Он умер, – мягко сказала она, еще не до конца уверенная, готова ли она поделиться своей историей, пока не произнесла этих слов. – Ему было тридцать один, и он умер.
– И вы все равно звонили ему, – озадаченно констатировал он.
– Да. Глупо, не правда ли? Надеяться поговорить с тем, кто больше никогда не сможет выслушать, никогда не ответит.
В трубке безрадостно усмехнулись:
– Нет.
Анна закрыла глаза. По щекам снова хлынули слезы. Какое облегчение…
– Вы даже не представляете, как приятно иметь возможность все это высказать, все как есть, и знать, что тебя понимают.
– Тогда расскажите мне что-нибудь еще.
Она резко распахнула глаза:
– О, не думаю, что мне стоит… то есть, я уже и так отняла у вас столько времени. У вас наверняка есть другие заботы…
– Нет, – оборвал он ее, – не сейчас.
– Но зачем вам?..
– Потому что мне и самому хотелось бы иметь кого-то… – наступила пауза, слова давались непросто, – кого-то, кого я не знаю. Кого-то, кто не стал бы меня осуждать… Я не буду вас осуждать, Анна.
Нет, он бы не стал. Она и так это знала. Она знала