худой, черноглазый, скучал, подперев щёку ладонью. Он то засовывал ручку в пружинку тетради, то снова вытаскивал. Потом решил нарисовать на руке соседки цветок. Вероника резко отдёрнула руку, фыркнула:
– Ты чего? Отстань!
Она подалась вперёд и старалась не пропустить ни звука – ждала свою оценку. Арсен, довольный, словно сытый лев, показывал закрытую колпачком ручку и опять пытался нарисовать что-то на руке подруги.
– Романова, четыре. Абрамов, пять.
Вытянутая в струну, Вероника готова была зазвенеть и лопнуть от неожиданности и напряжения, а вальяжный Арсен расплылся в довольной улыбке.
– Абрамов, мы все хорошо знаем, как ты получаешь свои пятёрки, и кто та скромная муза, помогающая тебе на диктантах и сочинениях. Ты же не будешь против, если я поменяю оценки местами?
Класс притих. Вероника густо покраснела и уставилась в учебник. Арсену предстояло сыграть рыцарскую роль.
– Конечно, не против! Всё, чтобы женщины радовались! – он театрально вскинул руку и усилил армянский акцент для большего эффекта. Роль удалась, остальные оценки уже никто не услышал – таким оглушительным был смех класса.
Вероника сияла от счастья. И оценка, и рыцарь – отличный день. Она даже больше не сердилась на повторяющиеся попытки художеств на её руке.
Со звонком, не теряя драгоценные минуты, 11 «А» вытекал из кабинета русского и литературы и вливался в общий коридорный гомон, разделяясь на потоки: в столовую, туалет, покурить, в каморку.
Бегом на пятый этаж, дверь в зал, узкий проход за кулисами, и вот она – маленькая комнатка за сценой, ещё с прошлого года затянутая чёрной тканью с эмблемой в виде кипящего чайника и угловатыми рваными слоганами.
Максим сразу уселся за барабаны, Антон взял гитару, Костя встал у выключенного микрофона. Ударник тихо задал ритм, и Антон начал перебор. На перемене репетировать разрешалось, но не в полную силу, поэтому и микрофон не подключали.
Костя, стоя спиной к ребятам, смотрел в окно. Желтеющие берёзы, серое заводское здание через дорогу, ещё голубое, но уже прозрачное небо. «Under the bridge downtown…» как нельзя лучше подходила для унылой московской осени.
Вдруг открылась дверь, и в рубку вошли Ольга Олеговна, Маша и Нюта. Ребята перестали играть. Максим привстал из-за барабанов. Антон, наоборот, сел, не выпуская гитару. Костя ссутулился, торопливо засунул руки в карманы поглубже. Начинающие музыканты застыли в напряжённом ожидании.
Учительница долго осматривала стены с плакатами, рисунками, текстами и партитурами песен. После села спиной к окну.
– Ребята, сыграйте вот то, что вы сейчас исполняли.
– Ольга Олеговна, так это не то, что взрослые слушают, – пробубнил Максим.
– Точно не то, – кивая головой, как собачка на торпеде автомобиля, подтвердил Антон.
– Ну сыграйте не то.
– Так громко может быть, а перемена вот-вот закончится.
– А вы негромко.
Всё равно, конечно, очень тихо не получилось. Ольга слушала напряжённо, иногда постукивая