сидим, сидим, наблюдаем, сидим…
В ободке лавы-воды горячие «жгутики», сейчас они желтые, быстрые, быстрые – они чуть видны отсюда на расстоянии… а фонарики физалиса – слева, тоже горящие, оранжевые. Они как несколько застывших бусинок. А вода журчит-бежит.
– Давай, я посмотрю в другое окно, – громким шепотом говорит вдруг Димыч.
– Чего? В какое?
– На втором этаже.
– Ты что совсем уже… Как?! – шепотом спрашиваю я; опешив.
– Надо залезть на тот ящик с доломитом, – он кивает подбородком налево. – А куда еще? – он ухмыляется. – Не на облепиху ж я полезу!
– Я не об этом… не надо этого делать! – я почти вскрикиваю в полный голос.
– А чего ты перепугался? Или, может, хочешь местами поменяться?
– Дим, не делай этого!
Местами, поменяться местами – схватывает мозг. Мария и Вера.
– Ага, тебе мамочка сказала, что доломит – отрава, и к нему нельзя прикасаться? – ехидно поддевает он.
Димыч, на самом деле, не особенно боится и сестер, я знаю; даже подхихикивал над ними. Или все же…
Этот ящик с доломитом. Он огромен и высок. Димыч лезет на него, вытягивается в струнку… нет, окно второго этажа все равно выше, ему ничего не удается разглядеть. И тогда он не смотря на мои знаки протеста подкладывает под ноги несколько толстых деревянных досок, лежавших поблизости.
Если Мария окликает Веру, когда та находится между третьей и четвертой грядкой, та сразу поворачивается и идет к физалису. Они могут поменяться местами: Вера окликает Марию, когда та находится между третьей и четвертой грядкой. Но в этом случае Мария тотчас же отправляется в дом. Если Мария окликает Веру, когда та находится между четвертой и пятой грядкой – та идет к лавровишне…
Я чувствую, чувствую! Сейчас Димыч опять вытянется в струнку… может подложит еще одну доску и тогда…
Я чувствую, чувствую – сейчас он увидит Веру или Марию на втором этаже. То, что не положено, нельзя увидеть! Меня колотит, колотит! Он увидит их там потому что их нет на первом этаже и между грядок Где же еще им быть – только наверху только на…
– Боже мой! – восклицаю вдруг я от удивления.
– Ну что такое? – Димыч бросает на меня взгляд.
Я тыкаю указательным пальцем вперед, на участок перед домом.
А там: оранжевая струя шланга – ободок лавы – только что исчезла на секунду и снова появилась – это Мария прошла мимо нее. И Вера тоже уже там, рядом. Они ходят между грядками.
Если Вера проходит между пятой и шестой грядкой, либо мимо физалиса…
По участку может ходить и только Мария – а Вера в этот момент находится в доме.
И они могут поменяться местами.
Как-то раз я увидел, что они… поменялись местами.
Я сидел у себя в доме… и вдруг этот страшный крик на улице – а-а-а-а-а-а-а-а! Нечеловеческий, на их участке – я услышал в окно. Выбежал из дома и увидел, что Мария стоит у лавровишни. Ее руки! Одна страшно выставлена вперед, как клешня, другая на щеке. И лицо искривлено от ужаса – а-а-а-а-а-а-а-а!
Что