могу, говорил, без тебя жить, Варвара. Отпусти тяжесть сердечную. Стоял набычась, взглядом прилюдно сверлил, ей было стыдно. Видела Варя в зеркало, как Марья – посудомойка над ними хихикала.
Уж несколько лет Семён не давал Варе проходу, замуж звал. То вечером приходил в столовую коробки грузить, то рано утром ждал у дороги, чтоб подвезти на работу.
И бабы Варвару замучили: пожалей, говорят, мужика – так страдает… И на себя посмотри страстно – хоть и в столовой работаешь, а не королевна. Ещё лет пяток в молодушках побегаешь, а что потом? Как дальше одной жить? И ребёночка ей родить срок пришел, говорили, – взрослая серьезная женщина в самом соку, пора матерью стать.
Да, вздохнула Варя. Семён работящий, хозяйственный и не пьёт. Где лучше него найти? Вон дом какой себе выстроил – дворец! Загляденье!
Варя подошла к забору и с уважением посмотрела на высокий, крепко слаженный деревянный сруб. Любая женщина охотно сюда хозяйкой пойдёт.
Все так, подумала Варя. Годы идут. Ребёнка родить хочется – от любимого.
Семён обрадовался, увидев на своем пороге смущённую Варю.
Мотоцикл ревел, ветер бил в лицо, закручивая пшеничные косы. Варвара высоко подпрыгивала на ухабах, крепко держалась за ручки, чтобы, не ровен час, из коляски не выпрыгнуть, но встретиться с подругой в назначенном месте все же опоздала.
Как ни уговаривала она Семена вернуться назад, он вызвался проводить любимую до дома. Поставил мотоцикл под ветлой – ручей хоть и маленький, но технике через него не перескочить, и по узкой тропинке в траве они поспешили в деревню.
Семён нёс тяжёлую сумку и все удивлялся, чем только Варя вздумала её нагрузить, словно не любимую подругу встречать собиралась, а полк генералов.
А Валентина не стала долго ждать Варвару и направилась в деревню через поле. Побоялась стоять вечером на пустой дороге. Да и озябла – солнце скрылось за горизонт, и из рощи пахнуло свежестью.
Варя увидела подругу в окно в доме бабки Дуси. Затопала обрадовано по крыльцу, вбежала в сенцы. За ней следом, пригибаясь, в избу заглянул ее спутник.
В комнате по углам было темно, и только тусклый свет лампы на потолке освещал круг над столом, за которым сидели женщины.
– Валечка! Моя ненаглядная! – Варя бросилась обниматься.
Валентина подняла голову и строго посмотрела. Протянула руку вперед, останавливая порывистое движение подруги к ней, молча указала кивком головы на лавку. Повинуясь, Варя тихонько села. Семён застыл у порога.
С печки на пол спрыгнула кошка, заурчала, изгибаясь, затёрлась Варе о ноги.
– «17 лет я провела в этой пустыне, словно с лютыми зверями борясь со своими помыслами…», – прочитала Валя в книге.
– С чем борясь? – не поняла Валентину бабка Дуся.
– С помыслами, то есть с желаниями, – пояснила подруга. – «Когда я начинала вкушать пищу, тотчас приходил помысл о мясе и рыбе, к которым я привыкла в Египте. Хотелось мне вина, потому что я много пила его, когда была в миру. Здесь же, не имея часто простой воды