Гамбит Королевы. Элизабет Фримантл

та наконец умолкает. – Чую, я уже заблудилась.

      Бетти охотно показывает ей амбар и варочную, рыбный двор и винные погреба, молочный двор и коптильню, ледник и кладовую для мяса, место, где можно набрать воды для стирки, и общие уборные надо рвом, где могут облегчаться одновременно двадцать восемь человек.

      Напоследок Бетти показывает помещение, где сидят за столами кухонные клерки и пишут что-то в своих бумагах. Один из них привлекает внимание Дот. Пальцы у него перепачканы чернилами, темно-зеленые глаза словно колодцы, на дне которых мерцает вода. Волосы у клерка цвета конского каштана, а на подбородке есть ямочка, и Дот становится любопытно, поместится ли в нее палец. Клерк в задумчивости поднимает глаза, глядя сквозь Дот, считает что-то на пальцах, потом окунает перо в чернильницу и записывает на бумаге. Сердце Дот бьется быстрее, а в животе появляется тянущее чувство. В коридоре она спрашивает у Бетти, кто это был.

      – Клерк-то? Не знаю. Они с нами не заговаривают – слишком мы низкого полета. А что?

      – Да так…

      – Ага! Вижу, ты заинтересовалась парнем, Дороти Фаунтин! – И Бетти дружески подталкивает ее локтем. – На что сдались тебе эти зазнайки-клерки, когда и простых пригожих ребят здесь пруд пруди? Чем он лучше иных конюхов? Был, знаешь, один… – И Бетти рассказывает о том, что происходит на кухне ночами, когда все укладываются спать на тюфяках перед очагом. – Кроме клерков, конечно, – уточняет она. – У тех-то свои комнаты.

      Дот рада, что нашла подругу – жизнь во дворце будет нескучной. Позже, наверху, усталая после путешествия и распаковки сундуков, она раскидывается на кровати леди Латимер и мечтает о безымянном клерке с чернильными пальцами и загадочными глазами. Постепенно Дот засыпает с мыслью о том, что на свете есть человек, который умеет читать, – хотя по положению он настолько выше, что вряд ли обратит на нее внимание, даже если она будет разгуливать перед его носом в чем мать родила.

* * *

      – Ты уверена, что это не ошибка? – уточняет Екатерина.

      – Да, миледи, так было написано – человек лорда-стюарда мне сам показал, – отвечает Дот.

      Екатерине становится неуютно. Она-то знает, что со времен Джейн Сеймур это покои королевы, и догадывается, что это означает. Сердце ее терзает тоска по Томасу, и порой делается невыносимо жить дальше с улыбкой, как будто мир не перевернулся.

      Дот уходит, и Екатерина садится на кровать, рассеянно поглаживая распятие матери, а перед глазами стоит ладонь Томаса, протягивающая жемчужину. Мысли прерывает стук в дверь, и в комнату входит брат с довольной улыбкой от уха до уха.

      – Уилл! – восклицает Екатерина и бросается к нему в объятия. – Я думала, ты на границе – устрашаешь шотландцев.