будет в баньке помыться и как следует отогреться на предстоящую долгую дорогу. По-моему, все без исключения были бы этому только рады, разве я не прав? – более чем убедительно завершил свою речь Бельский под явные одобрения собравшихся.
Вторя своевременному и рассудительному предложению, стали высказываться и другие, считая доводы поручика Бельского спасительными для всего потерявшегося в снегах отряда, до которого и дела-то никому нет:
– Правильно говорит, чего нам под пули идти, когда есть разумный выход из положения. Да и отдых с обогревом никому не помешает. Разве в этом нет логики, господа? – своевременно поддержал Бельского сослуживец.
– Верно, тут и спору нет. Идти нужно, пока нас вновь здесь не накрыли «красные», – высказался другой конвойный, давая понять и остальным, что многие согласны с мнением поручика.
Загомонили собравшиеся офицеры, одобрительно поддерживая внесенное предложение. Отчего бы не отдохнуть, не привести себя в порядок, скоро месяц, как в пути, осознавали трагичность положения многие из конвоя, да и больных, что в лежку уже четверо, кому как ни нам позаботиться об их здоровье. Всем грозит неминуемая гибель, если пренебречь появившейся возможностью. Главное выжить, требовательно выступали отдельные офицеры, а не идти напролом сквозь бури и морозы, не считаясь с собственной жизнью.
Внимательно выслушав позицию поручика и реплики, высказанные в поддержку вновь родившейся, схожей с саботажем, авантюры, Киселев распорядился увести арестованного, заключив ранее сказанное в жесткие рамки дозволенного:
– Кто Вам дал право, господин Бельский, так открыто и безответственно делиться планами движения отряда с откровенным врагом. Позвольте мне решать подобного рода задачи. Я готов выслушать ваши соображения по этому поводу, но будьте любезны изъясняться только в присутствии офицеров подразделения. Что касается меня лично, то я категорически против не выполнения приказа командующего Первой Сибирской армией относительно пункта нашего назначения. А им является не Красноярск, до которого вдвое дольше пути, а Томск, где по всем имеющимся сведениям расположены наши части и вести демагогию в отношении сдачи города считаю излишней и не позволительной. Это касается всех офицеров вверенного мне подразделения, без какого-либо исключения.
Гул недовольства нарастал и в голосах были слышны даже ноты раздражения к мнению командующего. Бельский не счел нужным возражать и сдержался, позволил высказать командующему свое, в корне разнящееся мнение. Полагая, что этим еще больше укрепит желание большинства отряда, идти в сторону Марьиной Гривы.
Что-то явно не нравилось Киселеву в обстановке нервозности и вынужденных нравоучений в отношении подчиненных ему офицеров. Скрытая нотка разлада и несогласия с его позицией уже прозвучала и была более чем продуманной. Она