пока о себе думай. Ничего с ними не случится, посидят в яме. Как выкуп пришлют, их отпустят.
– А если не пришлют?
– Тогда пришлют их головы, – весело подмигнул Гаврилову Джанаралиев, и видя, как у того вытянулось лицо, тут же добавил: – Да пошутил я, пойдем за мной, хватит бесполезные разговоры вести.
– Ну и шуточки у тебя, Хамзат! – возмутился Гаврилов.
По дороге он размышлял: «Вот ведь как удивительно складывается судьба. Не думал, не гадал – встретить армейского друга через четверть века, да еще при таких обстоятельствах».
Уже на втором курсе нефтяного института Гаврилов завалил сессию. После отчисления долго раздумывать не стал, сам пришел в военкомат. Правда, с армией ему не повезло, угодил в часть, где старший призыв был в основном с Кавказа: чеченцы, дагестанцы, ингуши. Держались эти ребята между собой дружно. Таким их отношениям можно было только позавидовать. Русские – те каждый сам по себе. А эти, хоть по численности и уступали русским, но благодаря круговой поруке их даже «деды» не трогали. А уж как кавказцы сами «дедами» стали, издевательствам и унижениям от них не было конца. Досталось призыву Гаврилова по полной программе. Ненавидели их все, а выступить против – кишка тонка. Гаврилов парень был крепкий, до армии борьбой занимался, кандидат в мастера спорта. Стал отпор кавказцам давать, за что был не раз жестоко бит. Хоть ты чемпионом будь, а когда на тебя всем скопом навалятся человек десять, никакие приемы не помогут. Как говорят, против лома нет приема. После одной такой разборки две недели в госпитале провалялся. Но вышел – и опять за свое. Потом удивлялся: как только жив еще остался? И все же его противление не прошло даром: зауважали его чеченцы и больше не донимали. Незадолго до демобилизации кавказцев прибыл молодой призыв, который сразу же попал под их жестокий прессинг. Джанаралиев пришел служить к ним в роту именно с этим призывом. Земляки сразу его признали, и тот, пользуясь их покровительством, жил припеваючи. Ребята про себя злорадствовали: «Ну, погоди, чернозадый, уйдут на дембель твои братья, тогда ты за все их дела ответишь, мало тебе не покажется». Джанаралиев догадывался о своей участи и с тоской ждал, когда останется один на один с разобиженными на всех его земляков солдатами. Чеченцы, уходя на дембель, всячески угрожали: «Если кто хоть пальцем тронет Хамзата, ему крышка, прирежем, как паршивую овцу». Но ребята, слушая эти угрозы, только молча ухмылялись и ждали.
Вот наконец-то дождались. Пришло время, когда призыв Гаврилова по всем армейским неписаным законам стал «дедами». Послали гонцов в соседнюю деревню купить самогонки. После вечерней поверки и команды отбоя, когда в казарме не осталось офицеров, всем скопом зашли в «ленинскую комнату». Называлась она так потому, что все ее стены были увешаны разными агитационными плакатами, а на тумбочке у передней стены стоял небольшой гипсовый бюст Ленина. По субботам в этой комнате замполит роты обычно проводил политинформацию. Поскольку здесь стояли столы, то в свободное время солдаты здесь писали домой письма, клеили дембельские альбомы или читали газеты. Плакаты и бюст Ленина никому не мешали