«Вся жизнь – Петушки». Драматизированная проза и прозаизированная драма Венедикта Ерофеева
повествований-путешествий. Среди них могут быть выделены путешествия «в пространстве» и «во времени», жизнеподобные и мистико-фантастические, основанные на историческом материале и на современном, написанные от лица автора или героя, выдержанные в строго реалистической манере или в ироикомическом ключе. Но в любом случае, следуя логике «внешнего сходства», роман Ерофеева может быть причислен к одному (или сразу к нескольким) типам романапутешествия.
Действительно, Ерофеев строит свое путешествие с учетом, кажется, всех внешних атрибутивных признаков повествования-путешествия, предлагает необходимо-привычные аксессуары путешествия:
Маршрут указан: исходный пункт – Москва, конечный – Петушки. Причем масштаб маршрута – не только конкретный и вполне реальный промежуток железнодорожного пути, но и в традициях жанра путешествия – вселенский: «Москва – Петушки» = «вся земля»: «<…> во всей земле <…> во всей земле, от самой Москвы и до самых Петушков…» (с. 50).
Средство передвижения избрано: электричка (именующаяся в тексте преимущественно поездом).
Вокзал отправления и расписание предложены: Курский вокзал, «четвертый тупик» (с. 27).
Расписание: отправление в 8.16.
Время в пути: «ровно 2 часа 15 минут» (с. 129).
Пункты следования не просто обозначены, но даже уточнены станции следования без остановки: «Остановки: Серп и Молот, Чухлинка, Реутово, Железнодорожная, далее по всем пунктам, кроме Есино» (с. 27).
Для полноты и правдоподобия картины даются день недели (пятница) и время года (осень – «темнеет быстро», с. 129).
И подобные темпорально-географические координаты могут быть приумножены.
Таким образом антураж путешествия обеспечен, его внешние специфико-квалификационные признаки налицо.
Однако жанр повествования (в данном случае речь о романе-путешествии) может быть квалифицирован исходя не только из внешних признаков текста, но и основываясь на существенных (конститутивных) чертах повествования. Так, если традиционное путешествие «совершается», как уже отмечалось, ради активного продвижения интриги, с целью выявления динамики характера героя (-ев), во имя разнообразия встреч, картин, впечатлений и проч., то у Ерофеева дело обстоит иначе: ни одна из доминантных черт романа-путешествия в данном случае «не работает», «привычных» составляющих путешествия у Ерофеева нет.
Традиционного для жанра романа-путешествия разнообразия картин в романе Ерофеева отметить нельзя. В отличие от иных героев-путешественников ерофеевский персонаж не смотрит в окно[12],картины за окном не актуализированы и потому не сменяют друг друга, и даже когда во второй половине романа герой все-таки вглядывается в заоконное пространство, картины не возникает: в наступившей ночной тьме различимы только безликие бесконтурные огни. Пейзажные декорации не чередуются, и в привычном смысле пейзажа в ерофеевском романе вообще нет[13].
Смены