мне в спину Богдан.
Я обернулась – и наткнулась на подставленную щеку.
Нет, каков нахал!
Не оставалось ничего другого, как применить к нему «поцелуй ужаснейшей силы», изобретенный моей любимой кузиной. Прием прост, как все гениальное. Целуя человека, надо хорошенько воткнуть подбородок ему в лицо. Когда кузина демонстрировала «поцелуй ужаснейшей силы» на мне, я извивалась и вопила от боли.
Но Богдан не завопил. Когда я отодвинулась от него, задыхаясь от затраченных усилий, то увидела лицо, выражающее полное и совершенное удовольствие.
Танюха тем временем высматривала что-то под ногами, отбрасывая снег подошвами сапог. Наконец, нагнулась – и в руке у нее оказалась довольно-таки увесистая палка. Вопреки моему ожиданию, Танюха не бросилась с палкой на меня, чтобы как следует отдубасить. Вместо этого, она принялась чертить что-то на снегу под фонарем. «Мерседес» загораживал мне обзор, и увидеть, что она там чертит, я никак не могла.
– Ну, до скорого, – Богдан наклонился ко мне.
Наконец-то! Теперь-то уж он меня поцелует.
Но он только провел кончиками пальцев по моей щеке и, развернувшись пошел к машине. Недоумевая, я проводила его глазами. И вдруг с удивлением обнаружила, что вижу цвет «Мерседеса».
До чего же причудливо иногда сбываются детские мечты.
Он оказался красным.
Пораженная этим фактом, я долго стояла, позабыв, что надо отыскать ключи и отправиться домой. «Мерседес» давно уехал, на снегу остались следы протекторов и надпись, сделанная Танюхой.
Заинтересовавшись, я подошла поближе и прочла:
«Отольются кошке мышкины слезки!»
Отличный, кстати, лозунг. И неплохой сюжет для детектива. Главная подозреваемая всегда ведет себя именно так. Только в этом детективе, как ни крути, жертвой должна оказаться я.
7
Телефонный звонок сделал то, чего не смог час назад сделать звонок будильника – заставил меня подняться с постели. Не в силах расстаться с одеялом, я набросила его на плечи словно королевскую мантию – свободный край тем временем, разумеется, волочился по полу, и, шлепая по паркету босыми ступнями, подошла к письменному столу – с которого и доносились телефонные сигналы. Самого телефона я, конечно, не видела, потому что так и не сумела разлепить склеенные непродолжительным сном веки. Ведь когда сердце переполнено любовью, руки так и рвутся к уборке квартиры. И не беда, что на уборку может уйти добрая часть ночи.
Взялась за трубку, откашлялась трубным шаляпинским басом, сдернула ее с рычажка, поднесла к уху и полузадушено просипела робкое «алло».
– Доброе утро, будьте любезны, могу я поговорить с Варварой? – спросил женский голос, в котором я не сразу опознала Лидочку.
– Это я, – все еще пребывая во тьме полусна, отозвалась я.
– Варвара, здравствуй, – как будто она только что не сказала мне «доброе утро!», – с тобой сейчас будет говорить Галина Андреевна.
В ту же секунду глаза мои открылись и оказались на два разм�