На всю Пардаугаву лучше грунтовщика не найти. Да что там говорить, ты и сам знаешь.
– Ну, Матынь, хорош’ врать так безбожно, я ж не только о работе, – он скорчил рот, неприятно усмехнувшись. – О женщинах. О бабах я толкую. Ты ее раздеваешь и ласкаешь, телом прикасаешься, и тут вдруг вспоминаешь про свои руки, и хана. Все вдрызг, и ты от стыда готов сквозь койку провалиться. Из-за этих проклятущих рук ни хрена не выходит.
– И у меня тоже… – я так увлекся, что как-то бездумно вырвались слова, которыми я никому никогда бы и не обмолвился. – Я хотел сказать, что не из-за рук у тебя не выходит, все дело в башке… – стараюсь сменить неприятную тему, но не удается.
– Это-то понятно, а что у тебя там не выходит? – с Колиного лица разом исчезает вся скорбь, и его глаза удивленно буравят меня.
Вот невезуха. Отвлек его от грустных мыслей, да сам того не желая оказался на извилистой дорожке своей тайны. Уж как ни старался поглубже ее упрятать, каких только укрытий ни городил, препятствий всяких, а тут – на тебе.
– Парень – картинка, девки в очередь стоять должны… хотя, – Коля поворачивает голову набок и прикусывает зубами нижнюю губу. – А если вспомнить, так я и в самом деле ни одной милашки с тобой не заметил. Да и не рассказывал ты ничего… – пока я думаю, как выкарабкаться из неловкой ситуации, мастер идет в лобовую атаку. – Так чё там не так?
– Ай, да что там… У тебя своих заморочек хватает, куда еще мне с моими.
– В самый раз. Узнаю о твоих печалях, может, и мои немного поутихнут, – Николай грустно улыбается глазами. – Как там говорят – не было бы счастья, да несчастье помогло… Разделенное горе – это уже половина горя. Я тебе свое расстелил, как скатерть, теперь твоя очередь.
Все не решаюсь, но Коля уже порядком пьян и не обходится без сальностей.
– Ну, что там у тебя? Слишком маленький? Или что там, кривой, что ли? Ну, ладно, ладно, я не хочу тебя обидеть… – заметив мой угрюмый взгляд, он умолкает, но лишь на мгновение. – Может, и тебе, как и мне, плохие воспоминания мешают встать с полшестого на десять?
– Да нет. У меня, как это сказать, проблема механическая. Думаю, похуже, чем у тебя. На твоем месте я бы в два счета с головой разобрался…
– Ха! Да будь ты на моем месте, не махал бы тут руками, а сидел бы маленький и черненький, – в Колиных глазах появляется раздражение.
– Прости, я только хотел сказать, что теперь есть всякие приемы, как избавиться от черных мыслей. Гипноз, внушение…
– Такты будешь говорить?
– Да, да… ну… у меня на конце так узко, что не получается оттянуть как надо, – наконец смог выдавить. – Очень больно… нет, так-то не болит… но понимаешь, если с девчонкой, то, хочешь-не хочешь, но надо же оттянуть… и тогда так больно, что никакой мочи, какие уж тут забавы. Девчонка хихикает, а мне так стыдно… Это что – навсегда, что ли? – похоже, и мне водка промыла все пробки в мозгу, раз уж меня прорвало. Смотрю на Николая, а он странно морщит губы. – За что мне такое, Коля?
– Матис?
– А?
– Ты можешь снять штаны и показать?
Вопрос