еще одно стихотворение, но я уже добрался до сцены и вытолкал его за кулисы. Хазин сопротивлялся, я незаметно щелкнул его по печени и прижал к стене.
– Народу понравилось! – пытался вырваться Хазин. – Я имел успех! Давай еще…
– У нас не поэтический вечер, – напомнил я. – Сейчас по списку пантомима.
– Я с детства люблю пантомиму! – упорствовал Хазин. – Я занимался в студии…
Я вжал Хазина в стену покрепче. Показались девушки с гитарами. К нам приблизилась возмущенная Зинаида Захаровна, она хотела сказать гневное, но Хазин опять вырвался. Я промедлил, Хазин же сгреб Зинаиду Захаровну в охапку и сочно поцеловал в губы.
– Евдокия Пандемониум… – выдохнул Хазин. – Обоссаться…
Зинаида Захаровна влепила Хазину оплеуху. Я сграбастал его за шиворот и с трудом стащил в зал.
Врио и мэр снова что-то обсуждали, на нас они не смотрели. А Алексей Степанович смотрел и улыбался.
– У нас свобода творчества, – разглагольствовал по пути Хазин. – Я хочу выступать…
Зинаида Захаровна поправляла костюм. Блестки на костюме девушек с гитарами вспыхивали искрами.
– Почему пантомима с гитарами?! – возмущался Хазин. – Пантомима вершится в безмолвии…
Хазин сопротивлялся. Ветераны труда и сцены, работники медицины и образования, сельские и городские люди смотрели на нас с неодобрением.
Возле начальственного стола Хазин сумел меня задержать и спросил у полярника:
– Зачем вы съели своих собак?
Полярник отрицательно помотал головой. Зинаида Захаровна постучала в микрофон и как ни в чем не бывало объявила:
– Друзья! Наш вечер продолжается! И у нас снова праздник вокала! Сейчас девушки из ансамбля «Дилижанс» исполнят австралийскую народную песню.
– Я тоже знаю одну австрийскую народную песню! – Хазин попытался схватиться за стол МЧС.
Я схватил Хазина покрепче и усадил на стул возле колонны. Сам сел рядом. За нашим столом никого больше не было, разбежались, нас дождался только Роман.
– Твои стихи – говно, – с мстительным удовольствием сообщил он.
Хазин не ответил, взял бутылку, разлил по рюмкам.
Заиграл ансамбль «Дилижанс».
– Австрийская народная песня… – вздохнул Хазин. – Ансамбль «Декаданс»… Кафка и Гашек сняли монашек…
– А Роберт Музиль в бане бузил, – вставил Роман.
Я поглядел на Романа с уважением. Нет, на трезвую голову я не ценитель дешевых каламбуров, но в пьяном состоянии не каждый умеет. К тому же культура…
– А может, и в грязелечебнице! – пискляво грассируя, добавил Хазин.
Девушки запели. Хорошо, отметил я. Секция гитары и проникновенного пения ансамбля «Дилижанс» оказалась на высоте. Хороший концерт, не ожидал…
Хазин неожиданно заплакал. Странный день, сейчас я начал понимать это особенно остро. Странный день, и я в нем начал немного теряться.
Зачем-то снова посмотрел на дверь.
Полярник удалился, а Кристина стояла у подоконника в фойе. В каком-то дурацком платье. Она не любила платья, я помнил