«пансионе», куда два дня назад заселились три весьма загадочные личности. Возможно, из той же компании. Документы у них в порядке – якобы чехи без гражданства, но один из наших людей утверждает, что у себя в номере они говорят по-болгарски. Болгар тут немного. Чаще всего их бросают против турок и югославов. Они туповаты, зато послушны. Русские поручают им несложные расправы или делают козлами отпущения в более хитрых схемах.
– Большое спасибо. Интересно, какая участь уготована мне, – заметил Бонд. – Что-нибудь еще?
– Это все. Перед ланчем приходи в бар отеля «Эрмитаж». Я познакомлю тебя с помощницей. Пригласишь ее на ужин. Вполне естественно, что после этого вы вместе отправитесь в казино. Я тоже буду там, но постараюсь не светиться. Захвачу с собой парочку ребят, чтобы присматривать за вами. Да, тут находится один американец по имени Лейтер, он остановился в отеле. Феликс Лейтер. Цээрушник из Фонтенбло. Лондон велел тебе передать. Он может оказаться полезен.
Из приемника полилась оглушительная итальянская трескотня, и Матис выключил его. Мужчины обсудили вопрос оплаты, затем в изысканных выражениях распрощались, и Матис, еще раз подмигнув приятелю, откланялся.
Бонд сел у окна и задумался. Информация связного оказалась неутешительной. Бонда успели полностью раскрыть и теперь держали под колпаком. Надо будет попытаться избавиться от слежки еще до того, как они с Ле Шифром сойдутся за игорным столом. У русских нет глупых предубеждений против убийства. А еще эта дурацкая девчонка! Он вздохнул. Женщины предназначены для развлечения. На работе они только путаются под ногами, лезут со своими нежными чувствами, обидами и прочими не относящимися к делу вещами. За ними глаз да глаз.
– Паскудство, – произнес Бонд, потом вспомнил о Мюнцах и снова выругался, на этот раз погромче, после чего вышел из номера.
5. Девушка из штаб-квартиры
Было двенадцать часов дня, когда Бонд покинул «Сплендид». Часы на ратуше завели полуденный перезвон. В воздухе разливался терпкий аромат пиний и мимозы; свежеполитый сад вокруг казино с аккуратными гравийными площадками и дорожками придавал сцене суховатую упорядоченность, более уместную в балете, чем в мелодраме.
Ярко сияло солнце; царивший повсюду дух беззаботного веселья, казалось, сулил новую эру расцвета и благополучия этому маленькому приморскому городку, который, после множества неурядиц, опять отважно заявлял о своем существовании.
Лежащий поблизости от устья Соммы, где плоское побережье Южной Пикардии постепенно сменяется утесами Бретани, тянущимися до самого Гавра, Руайаль-лез-О во многом повторил судьбу Трувиля.
Некогда Руайаль (еще не превратившийся в Руайаль-лез-О) был всего-навсего маленькой рыбацкой деревушкой, которая в эпоху Второй империи, подобно Трувилю, с феерической быстротой превратилась в модный морской курорт. Трувиль, однако, со временем был задавлен Довилем,