не я, – этот мужской голос был тише всех, это были не слова, а всхлипывания, он говорил их не для кого-то, а себе, для себя.
Мне хотелось успокоить этого человека и сказать, что мне даже не больно, но у меня не получалось. Я почувствовал во рту сладковатый привкус, пахло чем-то приторным, мне стало тошно и холодно, этот холод шел изнутри и разливался во мне и вокруг меня.
Вой сирены. Я увидел подъезжающую «Скорую», тут же – «Милицию». Толпа расступилась. На дороге лежал… я. Вернее, то, что от меня осталось. Мое первоначальное изумление сменилось паникой. Я вижу себя сверху. Это мистика! Неправда! Этого быть не может! Это и есть смерть? Я умер? Спасите меня, спасите, сделайте что-нибудь!!! Спокойно. Спокойно. Я абсолютно растерян, и в прямом и в переносном смысле. Так, если я смотрю сверху, я, получается, душа. Надо возвратиться в свое тело. О, Боже! Это я, не верящий во всякого рода сказки, об этом думаю? Спокойно, спокойно… Надо взять себя в руки. Так, в руки… А есть ли у меня теперь руки? Возвратиться в тело. «Тело», слово-то какое страшное. Но само тело еще страшней: то, что некогда было головой, теперь больше походило на разбитое сырое яйцо (опять Курочка Ряба), конечности неестественно вывернуты, а крови не много… Да, если такой труп оживет, то все окружающие живые станут трупами от ужаса. Я попытался приблизиться к своим останкам. Но ближе, чем на метр у меня этого не получилось. Тело словно находилось в мыльном пузыре. Он прогибался и пружинил, но не лопался, не давал мне приблизиться к цели. Все мои попытки были напрасны.
Никто не обращал на меня внимания, словно меня и нет. А есть ли я? Я не ощущал себя участником этих событий, только наблюдателем. Мне было любопытно, я видел и слышал все, что хотел. Положенные люди фотографировали место происшествия, что-то измеряли, опрашивали свидетелей и разгоняли зевак, возились с телом. Никто не смотрел в мою сторону, кроме одной пожилой дамы, даже, можно сказать, старушки. Просто божий одуванчик. Она, приподняв к небу некогда темные, но ныне выцветшие глаза, смотрела прямо на меня, улыбалась и что-то истово шептала. Кто она? И что она знает неведомое остальным? Картинка расплылась, все потемнело.
Глава 2
Меня несет по тесному тоннелю. Мне так страшно! Его размер как раз по мне. Зигзаги, повороты, темно. Я двигаюсь в какой-то густой субстанции. На что это похоже? Жижа – нет, вата – нет, мелкие шарики или какая-то крупа – нет, нет, нет. Необъяснимо. Я кружусь вокруг своей оси, кувыркаюсь, как в замедленной съемке, словно при повышенном сопротивлении, но одновременно знаю, что очень быстро. Такое чувство, что я «Тетрис», вправо, влево, сверху вниз, опять в бок, в другую плоскость… Меня будто складывает в несколько раз, как школьную записку. Два, четыре, восемь… Постепенно затягивает какая-то гигантская воронка. Я не могу противиться ее притяжению.
Я слышал, что некоторые возвращаются даже отсюда. Но мне уже этого не хочется. Я знаю, что в конце тоннеля будет свет. Яркий, зовущий, любящий. Я стремлюсь достигнуть его. Какие-то непонятные, необыкновенно приятные звуки миллионы раз отражаются эхом