что у этого натурщика постоянно от неё возбуждение наступало. Ничего с этим поделать не могли. Потом Мухина придумала: между ними простынку натягивала, чтоб он эту самую крестьянку не видел.
– Да ладно, болтать-то, – махнула рукой Анжела.
– Нет, он правильно говорит, – вмешался Васильев, не отрываясь от работы, – у этого натурщика была поистине гигантская грудная клетка… Да и всё остальное… Кто его только не лепил, все наши академики с ним работали. Он потом целую книгу воспоминаний издал – и там этот эпизод, действительно, описан.
– А я в это очень даже верю, – вновь кокетливо повиливая бедрами Ольга ещё плотнее прижалась Ольга к Андрею. Голубые Мечи густо покраснел, закатив глаза, и все дружно расхохотались. Провокационно наполовину расстёгнутая до этого Ольгой «молния» на его джинсах окончательно разошлась, и он с трудом застегнул её под восторженное гиканье художественной братии.
– Ребятушки, добро пожаловать к столу, – в мастерскую вошла Синяк с дымящейся картошкой в кастрюле. Увидев происходившее действо, она раскрыла рот от изумления:
– Батюшки мои, ну ты, Васильев, и талантище! Жуть люблю смотреть, как он пишет!
– Все, достаточно для начала, – тяжело выдохнув, сказал Вождь, – пойдемте, закусим чем Бог послал.
Он отошёл от мольберта на три шага, прислонив кулак с зажатой в нём кистью ко лбу. Сильно прищурившись, Васильев вглядывался в холст, уже не обращая внимания на натуру. Затем сделал несколько завершающих ударов кистью и, отшвырнув палитру в сторону, принялся оттирать пятна краски с халата, рук и ног.
Разминая затёкшие конечности, Голубые Мечи подошел к станку и взглянул на холст. Увиденное превзошло все его ожидания: это был не набросок и не шарж… Перед его глазами предстал практически завершённый этюд. Работа была совершенна по цвету. Автор сумел взять от обнажённой постановки самое главное – тональное и цветовое отношение двух тел. Мужской торс, как и тело девушки был тоже изображен обнаженным, (таким домыслил его автор). Тела были настолько колоритно высвечены и переплетены в нежных лучах утреннего солнца, исходивших от окна, что казались живыми, плоть их дышала. Одновременно создавалось ощущение уюта комнаты: тёплые тона интерьера дополняли нежность объятий, переданную художником. Чувство этой теплоты было особенно явственным на фоне холодного, хотя и солнечного, пейзажа за стеклом.
Крепко пожав руку автору, Андрей обнял Вождя. В этот момент в душе его сложилось отчётливое ощущение, что в нем нет ни капли зависти или ревности к этому человеку, и он чувствовал, что это полностью взаимно.
Глава 5
Ночное явление в мастерской.
Последующую неделю Голубые Мечи практически не возвращался домой, а провёл её с новыми друзьями на Арбате. Дня три компания дружно уплетала жёсткие, но потрясающе вкусные котлеты из лосины, приготовленные Грибником. Каждое утро за картинами приходил хромоногий Саша,