околеем.
– Как же ты заколол зверя? – обратился Иван к Илюшке, молча сидевшему в углу.
Парень вдруг ухмыльнулся, надел шапку и ушел.
– Что это с ним?
– Сейчас покажет, – слабо сказал отец.
Илюшка принес самодельную деревянную пику.
Мужики засмеялись:
– Вот дубина ладная!
Они, казалось, не придавали никакой цены Илюшкиной охоте и смотрели на его пику как на пустую забаву, чудачество.
Иван оглядел палку и покачал головой. Он понимал, какую храбрость и силу нужно иметь, чтобы убить такой штукой кабана.
– Он ее под вид гольдяцкой геды произвел, – объяснял Пахом, – только без железа.
– Как же ты колол?
– Пырнул… Как дал ему вот под это место!
– А он как дал бы тебе клыками… Что тогда?
Илюшкино лицо вытянулось, нижняя губа вывернулась, брови полезли на лоб, парень затряс головой, словно удивляясь, что могло бы с ним случиться. Предположение, что кабан мог ударить его клыками, показалось ему смешным.
– Давно бы ружье надо Илюшке отдать, – сказал Егор, – пока порох был. А то зря спалили.
– Кто же знал, что у него такая способность?
– Мы с матерью все ругали его, что в тайгу бегает. Признали уж, когда пороха не стало.
– Кто же обучил тебя копье сделать?
– А про него я в гольдяцкой сказке слыхал. Санка рассказывал. Они с гольдами на охоту ходили. Я за выворотень спрятался, кабан-то набежал.
– В первый-то раз в ухо угодил? – с живостью расспрашивал Иван.
– Свежинкой поделимся, – говорил Пахом.
– Вечером приходи, – сказал Бердышов. – Выпьем.
– На радостях-то…
– Попа нет, вот беда.
– Сами окрестим.
Пахом послал Бердышовым кабанины. Иван прислал ему пороха и кулек муки.
В сумерках мужики пили ханшин.
– Поздравляем, Анна Григорьевна, – кланялся Пахом.
Иван качал младенца и что-то бормотал то по-русски, то по-гольдски.
Мужики допоздна играли в карты.
Эх, бродни мои, бродни с напуском! —
подпевал Иван. – Первые два года мужиков кормит казна. Они в это время в карты играют – так тут заведено. Вам амурские законы надо знать.
– Теперь такого правила нету, – ответил Егор. – Нынче шибко не помогают – сам себя прокорми.
– Беда, копейку продул. С вами играть – без штанов останешься!
Эх, бродни мои, бродни с напуском! —
крыл Иван Тимошкину семерку.
– С тебя копейку выиграл. Слышишь, моя дочь голос подает? Что, тятьку надо? Девка у нас на бабушку Бердышиху походит. Я, на нее глядя, своих нерчинских стал вспоминать, а то было совсем забыл.
Эх, бродни любят чистоту,
А поселенцы – карты!..
Глава тридцать шестая
– Ванча, беда! – воскликнул Улугу. – Смотри…
– Ой, отец! – завизжала Дельдика и опрометью кинулась в дверь.
– Гохча, Гохча! – звал Улугу. – Поедем скорее отсюда, бельговские едут. А ты, Ваня, говорил