.

Ваня, расскажи нам, как там, в Николаевске-то, – дымил трубкой Хогота. – Какая новость? Ты теперь наш купец: как приедешь, должен сказать, что видал.

      Иван знал, что туземцы любознательны, и если уж хочешь с ними торговать, то надо им что-то рассказывать… Китайские купцы, возвращаясь с родины, коротали с ними по нескольку вечеров подряд, рассказывали всякие небылицы про богдыхана, про его войско, про Китай, про весь свет, а заодно ввертывали про падение цен на меха и наговаривали что-нибудь на русских, своих соперников. Теперь Ивану надо было что-то выдумывать, чтобы и в этом не уступать китайцам…

      Наутро Бердышов роздал гольдам серебро.

      – Целковенькие! – позванивал рублями Чумбока.

      – Это, Ваня, никогда не забудем! Давно у нас целковых не было.

      – Китаец никогда серебром не платит!

      – Эти деньги никому не дадим, бабам кольца делать будем.

      – Шибко большое спасибо, Ваня, что серебра привез.

      На дорогу Бердышов дал гольдам по бутылке водки.

      – В долг пойдет под соболей.

      – В долг! У-у-у! В долг! – радовались бельговцы.

      Бердышов обещал ускорить их примирение с мылкинскими.

      – Ой-ой, вспомнил! – вдруг воскликнул Чумбока. – Вспомнил! Вспомнил, чего Денгура-то просил.

      – Э-э, нет, теперь поздно, – засмеялся Иван.

      – Ваня, зачем нам не сказал, что в Николаевск меха везешь? – сердился Улугу. – Я бы тебе тоже соболей дал.

      Улугу и Гохча поспешили в Мылки рассказать новости.

      Гольды разъехались. Иван выбросил Савоськины талисманы, а гольдскую посуду велел убрать в амбар.

      – Хватит этого гольдовства.

      На другой день он выволок соху и стал прилаживать сошники.

      – Землю надо и мне пахать. Не русский я, что ли? Надо поработать, чтобы не зря на свете жить, хоть бы кусок клина запахать…

      В тот же день нагрянули новые гости – Писотька и Данда. Они спешили, ехали не по Амуру, а прямо через тайгу, по полуострову, через чащу березняка.

      – Ваня! Ваня! Зацем нам не скажешь, что торговай? Зацем не скажешь, что серебром за соболь платишь, а? – с чувством восклицал Данда.

      Писотька жаловался на Денгуру:

      – Злой, не любит русских, с ним лучше не торговать.

      Гольды предложили Ивану на серебро большую партию соболей, приготовленную для продажи в Сан-Син. Писотька ставил условием, чтоб заодно Иван купил его старую лисью шубу.