но я знаю и куда более безрадостные судьбы.
– Однако трудно в это поверить, – усомнился Луицци.
– Надеюсь доказать вам, что говорю правду. Есть женщина, которой приписывают связь со всеми подряд, а на самом деле она не имела ни одного любовника!
– Так уж и ни одного? – лукаво усмехнулся Луицци.
– Да, господин барон, ни одного, – твердо повторила Лора. – Даже вы и то…
Такой неожиданный переход порядочно смутил Луицци, и он ответил с некоторой неловкостью:
– Но я не столь высокого мнения о себе, сударыня…
– И совершенно напрасно, сударь; вы, может быть, единственный человек, ради которого можно было бы позволить клевете хоть разок превратиться в правду.
– И конечно, я имел глупость развеять эти благие намерения?
– Я не готова ответить вам сегодня, сударь; меня ждет отец, мне пора.
– Но когда-нибудь мы еще увидимся? – с надеждой в голосе спросил Луицци.
– Сегодня суббота; в понедельник в Опере состоится последний бал, и если вы соблаговолите прийти сюда в этот же час, то, может быть, я скажу вам что-нибудь более определенное… Если только мой разговор с отцом не заставит меня встретиться с вами раньше.
И госпожа де Фаркли удалилась, оставив Луицци в сильном замешательстве. Он обернулся и вдруг обнаружил, что компания малознакомых щеголей вовсю потешается над ним. В их числе оказался и господин де Марей, который заметил с плохо скрываемым презрением:
– Похоже, приятель, вы теряете слишком много времени.
– О чем вы? Будьте так любезны объяснить, – взвился барон.
– Дружище, два маскарада только ради госпожи де Фаркли, – право, это чересчур. (Вы уж простите нас великодушно, барон, но мы слышали, как вы условились о следующем свидании.) И я буду вас считать последним идиотом, если завтра в полдень вы не принесете ей тысячу извинений за то, что никак не сможете быть здесь в понедельник.
Луицци задумался буквально на какую-то секунду; затем, желая окончательно оправиться от растерянности после необычной беседы со странной женщиной, он твердо взглянул на наглеца и решительно произнес:
– Господин де Марей, а не слишком ли много вы на себя берете? Неужели вам удавалось добиться большего за счет меньших усилий?
Господин де Марей заметно смутился при этих словах; но барон не совсем понял, что заставило так побледнеть светского хлыща – то ли стыд оттого, что его прилюдно уличили в обмане, то ли благородное негодование от обвинения во лжи. Приятели де Марея, похоже, склонялись к последнему предположению, ибо, дружно вскричав, начали уговаривать приятеля:
– А! Вот это да! Вот это здорово! Не сердись, ради всего святого! Луицци просто невозможен, честное слово! Он, видно, верит в целомудрие нашей милой Лоры, которая готова выйти замуж в третий раз! Знайте же, дорогой барон, она похоронила уже двух муженьков!
Де Марей, который в первый момент, казалось, уже собирался вызвать