не можешь, потому что тогда я умру. То есть, скорее всего, умру. А вам с Парисом это почему-то невыгодно. Вы держите меня в заложницах, но обращаетесь со мной, как с королевой. Я помогаю вам в чём-то? Я не понимаю, зачем я здесь. А понять хочу.
– Мы просто любим тебя, Настасья. Любим. Пей, девочка. Тебе всё равно придётся это выпить.
Мийот подошла к кровати, где Анастасия допивала новую порцию яда. Она выронила стакан прямо на постель – вытекло несколько капель мутной жидкости – и, теряя рассудок, утонула глубже в подушках. Устремила безучастный и смиренный взгляд в потолок, раскинула ноги под тяжёлым одеялом и приготовилась к неизбежному. «Только бы в этот раз поскорее, – думала она. – Только бы в этот… как хорошо…» Мийот сделал знак Стражу. Он прикоснулся к Анастасии огромной рукой, и её тело вспыхнуло пламенем наслаждения.
– Не так громко в этот раз, Птах. Иначе Парис к нам присоединится, и мы снова проведём весь день в твоей постели, удовлетворяя своё любопытство: как далеко тебя может завести жажда наслаждения.
– Я на самом деле этого не хочу, – непослушными губами шептала Анастасия. – Я в плену… в плену…
– Ты в радости, Птичка, в радости. Только посмотри! – Мийот наблюдала, как ласкает Страж-Страх мягкими пальцами гладкую кожу её ног. Тело Анастасии откликалось на каждое прикосновение дрожью удовольствия. – Он пока всего-навсего дотрагивается, а ты уже обрела наслаждение и готова к новому. Ведь готова?
– У меня живот ноет…
– Это из-за неудовлетворенности. Сейчас всё пройдёт, – ответила Мийот и показала ладонью, что Стражу следует сделать в это мгновенье. Он накрыл жёсткой рукой впадинку между ногами девушки, которые трепетали, как крылья бабочки или лапки жучка, попавшего в плен и пытающегося выкарабкаться. Анастасия застонала. – Ну вот, видишь, как тебе хорошо.
Мийот, как дирижёр водила ладонью в воздухе и Страх повторял её движения. Он усиливал давление, проникал и едва подрагивал настойчивыми пальцами. Маленькие движения-вибрации отражались во всём теле Анастасии, скидывая с неё тонкую многослойную одежду, которая ласкала её кожу мягкостью, усиливала накатывающие волны болезненной неги.
«Я не могу остановить эти конвульсии… – шептала мысленно Анастасия. – Могу только дышать. Дышать и… Ах! Пропускать через себя эти разряды напряжения, которое производит моё тело. Ах!»
– Пташка моя, ласковая, податливая Пташка, – повторяла Мийот. – Ты отдалась, ты отдалась. Тебе хорошо. Страж хочет тебя потрогать везде. Разрешишь?
Парализованное сознание не выдавало иных реакций, кроме оргастических. Анастасия не могла отвечать, не могла даже кивать или качать головой. Единственным вариантом – она это знала, – было расслабиться и позволить болезненным импульсам проходить через неё.
Мийот приказала Страху ни в чём себе не отказывать. Он поливал Анастасию тёплыми маслами, проникал в неё то пальцами, то собой.