девочка ещё. И какие духи с маминой полочки взять? Так, в этой моральной и физической свистопляске она забыла положить Руфине еду, и та страдала от голода аж до часу ночи. Но на утро Илона была прощена, и человечье-кошачье общежитие опять напоминало идиллию.
До приезда родителей оставалось ещё целых два дня. Два дня свободы. Мопассана она променяла на Жорж Санд. Она же Амандина Аврора Дюпен. Ну кто ещё в состоянии лучше написать о женщине, чем женщина! С «Консуэло» Илона провела полночи, и лишь когда где-то вдалеке забрезжил рассвет, её глаза сомкнулись, книга выпала из рук, а испуганная Руфина, едва не получившая тяжёлым томом по лбу, резво отскочила и удивлённо уставилась на хозяйку. Та спала. Спокойно и тихо. Ей снились сны, и почему-то в них всегда присутствовал один высокий широкоплечий парень. Она только догадывалась, что это Никита, но рассмотреть его никак не могла, она даже во сне щурилась от бившего прямо в лицо солнца. Потом проснувшись, прятала глаза под одеялом, но там быстро становилось душно и жарко, и результат всё тот же – не уснуть, а так хотелось спать! На самом деле, вечером она не завесила шторы и с полшестого утра в комнату пробивались по-летнему яркие солнечные лучи. Они проникали через окно, отражались от светлых обоев и неизменно били в глаза.
Наконец, Илоне удалось устроиться на другом боку, и она уснула снова. Её разбудил в двенадцать очередной телефонный звонок. Она потянулась, улыбнулась ехидно: «Звони, звони, а я не подойду!» Но через час, когда она уже приняла душ и позавтракала, раздался другой звонок, в дверь. Он привёл Илону в состоянии некоторого недоумения. Кто бы это мог быть? У родителей ключи, Анжелка обычно не приходила, не предупредив. Не она ли названивала всё время? А Илона думала, что Никита. Почему так думала? Её бы устроило, если б это оказался он? «Мне этого хочется?» – переспросила себя Илона. Она бесшумно открыла внутреннюю дверь и посмотрела в глазок. Он. С улыбочкой на лице, довольный собой, самоуверенный, руки за спиной. Не Игорь из восьмого класса, другой. Взрослый и мысли иные в голове. И жизнь уже другая, взрослая.
«Готов к штурму, хотя для него я уже отдалась и повесила белый флаг. Открывать или нет? Открыть? Нет? Нет? – застучало в голове. – Открою, и всё: не уйдёт!» Но совсем не пускать Никиту в квартиру тоже нехорошо. Илона понимала, что это неправильно, им бы хоть объясниться, ведь ещё позавчера целовалась взасос, а сегодня вот так, даже на порог не пускает. Но пустишь, и что дальше? «Пусть зайдёт, – решила вдруг, – прогнать всегда успею». И рука сама потянулась к замку.
Никита, как и в тот раз, оделся безукоризненно – только с более спортивным уклоном: небесно-голубого цвета джинсы, чистейшие, без капли уличной грязи, белые кроссовки и такая же белая рубашка на кнопках, один в один как у нечёсаного Мишани в тот вечер. «Они ими что, меняются что ли?» – предположила Илона, разглядывая улыбающегося Никиту. Правда, белая рубашка под копной чёрных волос смотрелась гораздо лучше, чем на Мишане с его реденькой шевелюрой.
– Заходи, –