заболела мама. Беспричинный кашель. Гарнизонный эскулап развёл руками и дал направление в Новосибирск, там тоже не нашли причину, как и в Москве. Постепенно Цыплаковы заметили, что на побережье злосчастный кашель проходит сам собой. Через два года мытарств по больницам, отцом семейства было принято решение – переезд к морю. Благо, жить было где: от родителей жены по наследству достался дом.
Меня привозили в этот самый дом в трёх- и пятилетнем возрасте, когда ещё почившая ныне бабушка была жива. В моей памяти не осталось ничего, перемешалось с впечатлениями, которые свалились в одночасье в шесть лет.
Помню, как выглядывала в окно поезда и восторженно кричала: «Это море? А когда море?». Помню, в какой восторг меня, шестилетнюю, привёл чердак в доме. Бесценные сокровища, спрятанные там: жестяные коробки с пуговицами, пластмассовые бусы, которыми я могла обвеситься с ног до головы, старый тюль, игравшей роль то фаты, то полога для «домика». Маленькие чашечки, почти кукольная посудка. Почти, потому что игрушечная посуда, которую я видела до того дня, всегда была из пластмассы, а найденный сервиз был из тонкой керамики.
Я умоляла родителей разрешить мне жить на чердаке среди своих богатств, представляла себя принцессой в башне волшебного замка. Естественно, никто не послушал шестилетнего ребёнка, а чердак вскоре переделали в жилое помещение. Драгоценности сначала отправили в кособокий сарай на краю участка, а потом на помойку.
Тогда я ещё не подозревала, что отнятый уголок волшебства – лишь начало бизнеса родителей. Присмотревшись к местным реалиям, отец решил, что участок земли на побережье должен приносить доход.
Первые несколько лет он занимался строительством, бесконечно что-то пристраивал, ремонтировал. В итоге половина участка, выходившая на на соседнюю улицу, была отдана под нужды отдыхающих. Семь «номеров» с лёгкостью разместились на той половине. Ещё два «на всякий пожарный случай» были в нашей, семейной части. Пожарный случай случался каждый год примерно в июле и заканчивался не раньше сентября. Когда же случай становился и вовсе огненным, забирали и мою детскую комнату, которая досталась мне от брата, уехавшего из дома в восемнадцать лет.
Два года до совершеннолетия Коли мы прожили в одной комнате, невзирая на недовольство брата и мои постоянные обиды: он забрасывал мои игрушки в самый дальний угол, мог выгнать, когда приводил подружку или собиралась компания его друзей.
Шестнадцатилетнему парню соседство с любопытной шестилеткой, которая при каждом удобном случае рассказала маме все секреты брата, тоже было не в радость.
Стоило информации попасть в шестилетний мозг, он тут же выдавал её родителям:
«Коля с Зинкой целовался. Да, да, да!»
«Они не на рыбалку пойдут, а на пляж с девчонками. Да, да, да!»
«Я сигареты видела у Коли. Да, да, да!»
Коля скрипел зубами, злился, но поделать ничего не мог. Родители целыми днями думали, как обустроить жизнь. У них шел