вызывая у них чувство острой зависти. Смеха ради Павел посредине своей галереи разместил афишу «Пиратов ХХ века», как бы подчёркивая своё равнодушие к импортной атрибутике. Впрочем, с боксом у него не сложилось. После четырёхлетних занятий в секции он был изгнан из спортзала за невероятную жестокость к сопернику. Выпроваживая парня, тренер сказал на прощание: «Павел, ты талантливый боксёр и у тебя было бы будущее отличного спортсмена, если бы ты выступал на профессиональном ринге. Твоя беда в том, что Советском Союзе нет профессионального бокса. Вообще нет такой профессии, как спортсмен. Тебе надо поискать себя на другом поприще. Ступай. Да! Даже и не думай подключать своего папашу. Не поможет. Ты меня знаешь». Пашка и не думал просить помощи у отца. Просто на выходе он так врезал по стеклянной табличке с названием секции, что та разлетелась на сотни мелких осколков. На память. Другое дело – каратэ. Это в спальных районах областного центра милиция гоняла неформалов, а в подвале цековского дома в центре города был оборудован вполне легальный спортзал с тренажёрами и настоящими татами. В нём под руководством тренера-азиата занималась молодёжь другого социального слоя. Впрочем, сейчас Павлу было не до воспоминаний о своих спортивных достижениях и неудачах. Войдя через правую арку центральных ворот парка, он направился к памятнику поэта, чьё имя носило городское культурно-просветительское учреждение. Присев на скамейку, стоящую в стороне от тротуаров, парень ещё раз взглянул на часы и с удовольствием расправил плечи. «Верка придёт не раньше, чем через полчаса. Тоже мне! Взяла в моду опаздывать, – мысли текли медленней, чем секундная стрелка дорогих часов, – сейчас бы пару затяжек травкой. Для бодрости». Нет, Пашка, в отличие от большинства одноклассников, никогда не курил и не злоупотреблял алкоголем. И не потому, что боялся родительского гнева, просто ему не нравились послевкусие табака и похмельное состояние, которое ему пару раз довелось испытать. Другое дело – травка. Зачем отказывать себе в небольшом косячке качественной южанки, если после него поднимается настроение, а мысли становятся чёткими и ясными? Тем более, что среди его сотоварищей по подвальному спортзалу и квартирным вечеринкам травка считалась неким символом принадлежности к интеллектуальной элите молодёжи. Вера знала про его грешок и не одобряла, хотя особо и не настаивала на отказе.
Юноша, подавив зевоту, ещё раз взглянул на часы, но не успел даже сориентироваться во времени, как над его головой нависла тень и раздался насмешливый голос:
– Смотри-ка, Эдик, какие котлы у малолетки. Наверное, предки на окончание школы подарили? Не жмут?
Пашка поднял голову. Прямо перед ним стояли два молодых человека, которые улыбаясь одинаковыми улыбками, с издёвкой смотрели на него. Затем оба, как по команде, уперлись ногами в скамейку, как бы перекрывая возможные пути для бегства. Они не сомневались в своём превосходстве и им хотелось вдоволь поглумиться над школьником:
– Мальчик, наверное, девочку